|
– Пленные размещались здесь же неподалеку, за речкой – в коровниках и конюшнях. Была зима 1942‑го, страшно морозная, снежная. Как же они, бедные, страдали! Полураздетые, голодные. Спали прямо на земле. Гнали их на работу колоннами, в оцеплении собак и автоматчиков. Кто падал и не мог больше двигаться – пристреливали. Елена Лукашевна Деминская, худенькая, с изрезанным морщинами лицом, но еще крепкая старушка, с которой Бог послал мне встретиться нежданно‑негаданно на окраине леса (она здесь пасла теленка), говорит быстро, словно боясь на успеть рассказать все, что ей пришлось пережить за свои 80 лет. Она одна из трех оставшихся в живых жительниц сел Стрижавка и Коло‑Михайловка, привлекавшихся немцами к строительству сивки Гитлера. – Я счищала кору со спиленных деревьев, срубала сучки и ветки. А зачем фашистам нужны были дальше эти сосны и дубы – не знаю. Было несколько колец? заграждений. Мы работали во втором кольце. Бревна грузили на подводы, а пленные везли их в глубь леса. По‑моему, почти все из них назад не возвращались. Что там робили – мы могли только думать‑гадать. Один из наших сельских хлопцев, партизан с "Черного леса", как‑то ночью пришел хлеба‑картошки попросить и рассказывал о глубоких котлованах и бетонных ходах‑норах под землей. Туда нас не пускали, – продолжает Елена Лукашевна. – Везде вышки с пулеметами, дзоты. Пропуска, что нам выдали, охрана спрашивала на каждом шагу: "Матка, документ" – так мы привязывали эти бумажки прямо на лоб и целый день не снимали – дывысь, окаянный, щоб тоби очи повылазылы. Раз как‑то, это было уже летом сорок второго, я полола картошку и вижу: в сторону леса проехало сама посчитала – пятнадцать легковых машин. Вокруг мотоциклы с пулеметами, броневики. Потом говорили в селе, что сам Гитлер наведался вместе со своей кралей. – На территории бункера красиво было – трава посеяна кругом, клумбы с цветами. Я не раз на территорию бункера попадала – привозила немцам огурцы, помидоры, капусту, молоко, – дополняет вторая моя собеседница, давняя подруга Деминской Елена Николаевна Берегеля. – Свое возили? – Да откуда свое, у меня детей куча. Колхозное. У нас же колхоз имени Ильича и в оккупацию действовал. Мужики все на войне, а мы – и скотниками, и ездовыми, и грузчиками были. А куда деваться? Откажешься – расстреляют. Кормить приходилось немцев. Может, и самого Гитлера с его жинкой. Говорят, в глубине леса, еще за одной оградой с проводами, по которым ток пропускали, был бассейн, где они купались. Но туда даже муха не могла пролететь, так все охраняли. — 24 —
|