"ЧЕРТОВО ГОРОДИЩЕ"Буклетик, купленный мною в книжном магазине древнего Козельска, был посвящен уникальному лесному урочищу со страшным (аж жуть!) названием "Чертово городище". И взыграл во мне бродяжий дух. Тем более что была в книжице схема пути в загадочный уголок природы. Окончательно же я "купился" вот на что: "Чтобы не сбиться с маршрута по лесной дороге, на всех поворотах на ветвях деревьев или кустарников развешаны сигнальные красные ленточки‑указатели". Убежден, что автор буклета вовсе не лукавил, говоря о ленточках. Более того, подозреваю, сам Василий Артемович Самойлов и привязывал их когда‑то к веткам. Да поистлели, видать, те "флажки"… Сначала все шло легко и приятно. Из искомых восемнадцати километров, отделявших меня от "Чертова городища", первые двенадцать я с утра пораньше в считанные минуты с комфортом одолел на автобусе, снующем между Козельском и городком Сосенский. В последнем надо было пересесть на другой автобус и проехать еще километра два. Но дудки: в тот день машины по этому маршруту почему‑то не ходили. Вызнав на автовокзале у людей, куда мне дальше подаваться, пошагал навстречу судьбе. Не сказал бы, что меня ободрил мужик‑доброхот, изложивший жуткую историю, якобы случившуюся недавно именно там, куда я нацелился добраться. Будто в районе "городища" вышел на грибников некий зверского вида разбойник с кинжалом. По счастью, у одного грибника было ружье. Пальнул он вверх для острастки лихого человека – и тот сразу сгинул в чаще. "Так что в одиночку ходить в "Чертово городище" у нас не принято. А там как сам знаешь", – махнул рукой собеседник. Прав оказался мужик. Ох и покружили, ох и поводили, ох и поискушали меня злые силы в тот день! Чем дальше в лес, тем угрюмей в нем, тем заболоченней низины. Понимал, что давно уже вдвое больше отшагал, чем надо было, до ручья с коричневой водой, но все не мог себе признаться в том, что нужную тропу я проглядел, а потому очутился действительно черт знает где! И только когда началось что‑то вроде слуховой галлюцинации (верховой шум деревьев я принимал за шум ненайденного ручья), решил возвращаться. Затылок, шея и кисти рук к этому моменту были искусаны слепнями, физиономия разукрашена комарьем; одна штанина и рубаха разодраны; и, конечно, от кроссовок до очков я весь был покрыт грязью. Брел себе, брел по чащобной раздолбленной дороге, силясь вспомнить, кто же это помянул чертей в стихах столь оптимистично: "Какая чертовая сила, какая чертовая власть меня вела и возносила и не давала мне упасть…" — 28 —
|