|
записал в тюремный журнал: "Согласно распоряжению за номером, за подписью... гр-нин Бадмаев П. А. отпущен по месту жительства: Петроград, Удельная, Ярославский, 85". И двери тюрьмы растворились еще раз, выпустили деда. Выйдя из ворот Чесменки, он перекрестился, вдохнул свежий утренний апрельский воздух и зашагал в сторону Нарвской заставы, где ходил трамвай. До него было километров пять. В руках он нес небольшой саквояж с пледом, сменой белья и другими необходимыми в тюремной жизни вещами. Вскоре его догнала лошадь с подводой. Петр Александрович не стал ни о чем просить, а лишь взглянул на мужика-возницу. И тот остановил лошадь. - К Нарвской, что ли? - Туда, к трамваю. - Садись, дед, вижу, откуда идешь. Что же мы, не православные? - Ну спасибо, подвези, ради Бога. Бадмаев уселся в телегу, подложив сена, мужик прокричал вековое: "Но-о! Пшла-а!" - и телега тронулась. Трамваи не ходили, и от Нарвской заставы дед пошел пешком, озадаченный, как он все же преодолеет эти двадцать километров. Еще с саквояжем. Но пройдя с версту, услышал гудение трамвая. Откуда-то выскочил одинокий вагон. Петр Александрович поднял руку. Вагон остановился. - Куда, дед? В парк еду, - высунулся вагоновожатый. - Довезите, пожалуйста, до Выборгской... Врач я, а сам заболел... Помедлив, вожатый сказал: - Садитесь, доктор. Вы не с Поклонной? - С Поклонной..." Лидия Петровна вспоминает, как вечерами Елизавета Федоровна рассказывала Петру Александровичу о всех делах, читала ему газеты. "Читать вслух приходилось и мне, но, к сты-. ду моему, я очень не любила читать вслух, уж очень скучно было читать газету. Как-то раз мне П. А. сказал: прочти, что ты сама читаешь, какую книгу. Я с удовольствием начала читать вслух книгу моей любимой Чарской об институтках. П. А., прослушав несколько страниц, рассердился и строго сказал: "Брось, не читай этой ерунды, неужели тебе это интересно?" Я очень обиделась и за Чарскую, и за себя. — 90 —
|