тяжело пережитое мной. Кулюша поехала с тележкой на Поклонную добрать какие-то вещи. И там сцепилась с солдатами, она была боевая, могла отбрить. Началось с пустяка, мол, попортили вещи. Слово за слово... Кулюшу арестовали и отправили в тюрьму. К нам на Ярославский прибежала соседка и рассказала, как Кулюшу повели солдаты. Я ревела во весь голос. Привязанность к Кулю-ше была, пожалуй, сильней, чем к матери. Плача, я поехала разыскивать маму в город. Отец в это время тоже находился в тюрьме на Шпалерной... Эти дни были страшные для меня. С Кулюшей я всегда чувствовала себя под надежной защитой, ощущала ее любовь и заботу; мама была целиком поглощена хлопотами об отце или же вела прием больных за него... После ареста Кулюши мама буквально металась, хлопоча за двоих, и наконец вновь обратилась к Марии Тимофеевне. И я пошла вместе с мамой. Мария Тимофеевна обещала разобраться, но не все зависело от нее. Как первый этап, мне разрешили свидание с Кулюшей. Несла я узелок с бельем и сэкономленные сухие корки хлеба. Час свидания, когда Кулюша подошла в платке к решетке и дрогнувшим голосом сказала мне: "Ну здравствуй, девонька, не плачь..." - голос этот звучит и сейчас в памяти. Я не могла говорить, задыхалась от слез. Скоро свидание кончилось, и я уныло побрела домой. Кулюшу освободили через две недели с предупреждением "не распускать язык". Вернулась она похудевшая, молчаливая и какая-то притихшая, а я сияла: теперь все было не страшно. ...Наступали самые суровые дни моего детства, зима 1919/20 года была очень трудной, голод давал себя чувствовать... Петр Александрович снова находился в заключении..." Вот полный текст заявления Петра Александровича, написанного в то время в ЧК из тюрьмы, - оно и поныне хранится вместе с другими документами в личном деле П. А. Бад-маева на Литейном, 4. "Председателю ЧК тов. Медведь Отделение 3-е, камера 21 — 83 —
|