|
старались узнать о их судьбе, расспрашивая других духов, но ответы были странные, малопонятные. Нам отвечали: "Их нет. Они заперты" и раз даже - "Они умерли"". Любопытна в связи с этим реакция Брюсова на провозглашенный Андреем Белым на одной из "сред" у Вячеслава Иванова масонский тост: "Пью за Свет!" "Брюсов, сидевший рядом со мной, - свидетельствует А. Белый, - вскочил как ужаленный и, поднимая свой бокал, прогортанил: "За тьму!"" Впрочем, такие "богомерзкие" выходки были обычным явлением в этой среде. "Я не выдержал, - вспоминал А. Белый, - вдруг за столом при всех сорвал с себя крест, бросив его в траву. А. А. (Блок. - В. Б.) усмехнулся недоброй улыбкой". Сам Андрей Белый всю свою сознательную жизнь оставался глубоким и законченным мистиком. "Человек начинается там, - писал он, - где кончается слово, где слово свивается - там начинается оккультизм; и все мы - оккультисты <...> Оккультизм - это воздух, которым мы дышим; и изучение оккультистов без овладения жестами, без уменья их видеть, читать - есть дурная привычка. Назвавши себя оккультистом, не думаю, что я оккультист в полном смысле: тот смысл постигается в десятилетиях подвига упражнений, в конкретности и не лежит путь смысла в сентенциях об оккультизме". Воспаленное воображение поэта рисовало впечатляющие картины некоей вселенской мистерии, участники которой "строятся в им одним открытые знаки и образуют фигуры как в танцах; танцуют треугольники из людей, пересекаются в гексаграммы <...> если знак пентаграммы есть пять, то вхождение шестого в обряд пентаграммы обогащает в шесть раз возникающие возможности встречи <...> Но этого не поймут, о чем, собственно, говорю; обрываю слова...", - записывал он в своем дневнике ("Записки чудака"). И далее следует обширный пассаж о месте оккультной символики в современном мире: "Священные фигуры - оккультные знаки нельзя созерцать безнаказанно (опрокинутый треугольник - не — 299 —
|