|
пациента моргнуть, когда он услышит нужный знак. Буквы, "отмеченные" больным, записывались, и таким образом медленно начинали складываться слова и целые фразы. Живость ума полностью парализованного человека поразила и врачей, и его приятелей. Боби остался прежним неподражаемым собеседником, только разве что "произносил" он свои реплики гораздо медленнее, чем раньше. Чтобы доказать самому себе и окружающим, что он по-прежнему чего-то стоит, бывший главный редактор популярного журнала принял решение... написать книгу. У него появилось желание рассказать миру о том, что он чувствует и как воспринимает окружающих, какой насыщенной жизнью живет его мозг, запертый в неподвижное тело. Боби послал письмо знакомому издателю с просьбой ему помочь. Тот тут же согласился, и через некоторое время откомандировал к больному своего редактора - ровесницу Боби 42-летнюю Клод Мендибиль. Когда она вошла в палату, парализованный, вглядевшись в нее своим левым глазом, не мог не заметить, что женщина растерянна и явно чувствует себя не в своей тарелке. Она никак не могла сообразить, что Боби хочет ей "наморгать", и успокоилась только тогда, когда расшифровала снисходительную реплику: - Не паникуй... Дело пошло на лад. Клод появлялась каждый день и проводила в палате по три часа, скрупулезно разбирая каждую фразу. Постепенно ее настолько поглотила работа, что иногда она даже переставала замечать немощь своего подопечного. Его размышления, поминания, остроумные замечания и редкое самообладание создавали иллюзию того, что Клод общается^ совершенно полноценным человеком, который как 61 со стороны изучает людей и дает шутливые оценки их чудаковатому поведению. Х"Х. - Моя азбука проста, но не всем она по зубам. Легче всего ею овладевают любители кроссвордов. И,, кстати, девушки устанавливают со мной контакт го-'l раздо быстрее, чем мужчины, - надиктовывал он. -^ Ужас сковал меня, когда над моим лицом склонилсзц человек с иголкой и ниткой, - вспоминал Боби о последнем визите офтальмолога, который — 221 —
|