|
от времени Наташа или ее дядя со смущенной улыбкой скромно удалялись из комнаты - около дюжины раз - и возвращались в других, сухих брюках (дядя) или юбоч- ках (Наташа). Места, на которых они только что сидели, будь то диван, стул с мягкой обивкой или табуретка с пла- стиковым сиденьем - внезапно оказывались мокрыми. Однажды чуть не замочило дедушку. Он деликатно и с опаской присел на краешек табуретки - и вдруг на нащих глазах на другом ее краю все мы увидели узкую, в не- сколько сантиметров шириной, полоску воды. Спустя не- сколько дней фаза водного полтергейста закончилась, сменившись другими, не менее диковинными проявлени- ями. Запасные брюки мне, к счастью, на этот раз не по- требовались. В данном случае эта предосторожность ока- залась излишней, но не бессмысленной: я знал, что на первых этапах развития фазы водного полтергейста сма- чивается все и вся и лишь потом смачивание фокусируется на "носителе" таких проявлений и на принадлежащих ему вещах. "Носителем" в данном случае была Наташа, и фе- номен смачивания уже вступал в фазу сосредоточения на своем "носителе" и на принадлежащих ему вещах. Поэ- тому-то меня и не затронуло. Бывая позже в этой же квартире, я не раз жалел об опрометчиво не взятых с собой запасных ботинках, зимней шапке, шарфе, перчатках: кое-что оказывалось под струей воды из крана, кое-что портилось, кое-что на время оес- следно исчезало. Но это уже были не мокрухины проделки: скорее, это было баловство домового или кикиморы, если судить по приписываемым этим мифическим существам функциям. Они буквально "выживали" меня из квартиры и однажды, испытав в течение примерно получаса свыше двадцати "нападений" на принадлежащие мне вещи я, су- мев наконец-то собрать в охапку залитые водой зимнюю шапку и ботинки, пальто без пуговиц, исчезнувший, а по- том найденный втиснутым в рукав пальто причудливо - в виде "Чебурашки" - завязанный шарф, выскочил на лестничную площадку. Я вежливо отклонил любезное предложение искренне соболезновавших мне хозяев этой "нехорошей" квартиры вновь войти в нее, прямо на лес- тничной площадке привел в относительный, насколько это было возможно, порядок себя и свои вещи и, рассыпаясь в извинениях, тут же отбыл восвояси, испытывая муки от укоров совести, что оставил эту несчастную семью один на один со столь вредной нечистой силой. Эта московская семья, в отличие от семьи из южного города, о которой я рассказала начале этой статьи, недавно прочитала о проделках "Барабашки" и была таким обра- — 8 —
|