|
головой, как бы напрашиваясь на дуплет. Вот тут-то мы и озверели и в прямом и в переносном смысле этого слова. Едва успевая заряжать и перезаряжать ружья, палили мы в живую тучу, которая не рассеивалась даже от наших выстрелов. Над головой снегопадом кружился пух, шлепались о воду раненые и убитые птицы... Когда закончилась эта бесовская пляска смерти, мы стали подбирать трофеи. Тех, которые лежали поблизости, вполне хватало, чтобы трижды удовлетворить наше охотничье честолюбие. Лезть в воду за упавшими подальше птицами уже не было времени, так как поджимали взятые туда-обратно билеты на поезд, до которого добираться надо было на "кукушке", проходящей раз в сутки, а до нее еще пехом часа два. Стиснув зубы от обиды, что приходится бросать добычу, мы, оттащив и взяв на поводок рвущуюся собаку, так и оставили в воде часть пострелянных птиц. С этого все и началось. Регулярно, как только начинается- сезон охоты, начинается моя мука. По ночам я просыпаюсь от хлопанья крыльев и птичьего крика. Это продолжается еженощно, пока не закончится перелет уток. Я сажусь на постели и вижу мечущиеся тени, а иногда мне даже кажется, что призрачные крылья касаются моего лица. А однажды... Однажды я нашел на своей подушке перышко утиного пуха! Подушка у меня не пуховая, да и перышко было свежим - чертовщина какая-то, да и только! Охотиться я перестал. Мой приятель тоже. Говорит, что надоело, да и без меня ему вроде не хочется. А недавно мы с ним крепко выпили, и он вдруг рассказал, что по ночам донимают его призрачные утки. Тогда и я признался. "Это те, которых мы на озере оставили, которых без толку постреляли. Душам их, напрасно загубленным, неймется..." - сказал он. И я понял, что даже если слова эти и неправильные, то понимает мой приятель все правильно. Из письма Емельянова Е. С., г. Вологда Жеребята Я училась в третьем классе в заводском поселке Майкар. Это от нашей деревни в девяти километрах. К у нас в деревне был третий класс, но — 271 —
|