|
В. Сапунов считает, что чрезмерное скопление людей и техники неминуемо, якобы, должно было отпугнуть это осторожное существо. Исследователь должен быть предан поиску истины, а Б.Ф. Поршнев стал жертвой преданности собственной идее. Ж. Кофман говорит об еще одной заслуге Б.Ф. Поршнева: «Именно тогда (после неудачной экспедиции — ГК) профессор Поршнев сделал те два решающих шага, которые придали проблеме ее величие. Десятки лет «снежный человек» представлял для западных исследователей узкозоологический вопрос узколокального значения: в высокогорье Непала обитает какая-то крупная обезьяна. Разглядеть в йети и алмасе не обезьяну, а реликта пред- ковых форм человека и вывести проблему из крошечного ареала на бескрайние просторы Азии составляло научный подвиг, требовавший необычайного размаха и раскованности мысли, знаний и отваги. Предположить же распространенность «дикого человека» на обжитые регионы Советского Союза, его близкое соседство с человеком, порою на положении нахлебника, в те дни было еще немыслимо — поиск истины только начинался». Сплошная патетика. Значимость для науки «двух решающих шагов» Б.Ф. Поршнева, на мой взгляд, преувеличена. Ж. Кофман продолжает: «Подобно нашим зарубежным коллегам, мы исходили из постулата, что крупное неизвестное существо могло сохраниться лишь в самых труднодоступных точках планеты. И ринулись: кто в Гималаи, кто на Памир. Лишь с годами все мы начали обретать опыт и спускаться с заоблачных высот к весьма обыденным широтам. (Сперва проявили безалаберность, наделали ошибок, а потом стали «придавать проблеме величие». — Г.К.) ...С начала 50-х годов XX века стали появляться газетные замети о каком-то «таинственном», «ужасном», да к тому же еще и «снежном» человеке, якобы обитающем где-то в заоблачных хребтах Гималаев, куда пошли его искать американцы. Большую чепуху вообразить было трудно. Не тронуло никого и то, что в ответ на эти публикации в редакции наших центральных газет и в ученые собрания хлынул поток писем из разных районоб Союза, авторы которых — работники сельского хозяйства, учителя, охотники— удивлялись вниманию, оказанному зарубежным поискам, когда в самой нашей стране подобные дикие, волосатые «люди», хорошо им известные, оставляют ученых равнодушными». Все искомые загадочные существа будто попрятались на весь период проведения их поисков, на 8 месяцев. Мне кажется, что перелицовка научной доктрины не обошлась без «намека» (в форме приказа) сверху. «Намек» обернулся психическим ударом по профессору Б.Ф. Поршневу, который его не перенес. Коммунистические верхи разговаривали всегда очень круто, потеря сознания и «разрыв сердца» были обычным результатом «беседы» с вызываемым «на ковер. — 140 —
|