Когда невозможное возможно. Приключения в необычных реальностях

Хотя я имел представление о том, насколько важна для сес­сий с применением психоделиков безопасность, это была воз­можность, которую я просто не мог упустить. На основании моих прежних опытов с МДА я чувствовал себя в силах справиться с его действием в общественном месте, не привлекая к себе слиш­ком много внимания. Я скрыл глаза за темными очками, чтобы никто не заметил расширенных зрачков, и принял 125 граммов МДА. Непонятно, было ли это неполное выздоровление, сила этого места или конкретное могущественное астрологическое прохождение, но воздействие МДА было несравнимо более силь­ным, чем прежде.

Начало переживания было внезапным и очень драматичным. Оказалось очень трудным, почти невозможным смотреть на раз­валины, как смотрел бы обычный турист. Я ощущал волны глу­бокого беспокойства, которое пронизывало все мое существо, и чувствовал почти метафизическое чувство подавленности. Мое поле восприятия становилось все темнее и темнее, и я начал за­мечать, что окружающие его руины наделены потрясающей энергией и плывут самым угрожаемым образом.

Я понял, что Паленке являлось местом, где были принесе­ны в жертву тысячи людей, и чувствовал, что все страдания, копившиеся здесь веками, каким-то образом продолжают ви­сеть над городом, подобно тяжелому облаку. Я ощущал при­сутствие гневных божеств майя и их жажду крови. Они явно требовали еще жертв и предполагали, что я буду следующим объектом для жертвоприношения. Несмотря на то что эти пе­реживания были очень убедительными, мое восприятие их было достаточно критическим, чтобы осознавать, что это внут­ренний символический опыт и на самом деле моя жизнь не под­вергается опасности.

Я закрыл глаза, чтобы попытаться выяснить, что именно происходит с моей психикой. Внезапно мне показалось, что ис­тория ожила — вместо руин я увидел процветающий священ­ный город в зените славы. Я увидел ритуал жертвоприноше­ния в мельчайших подробностях; при этом я был не просто на­блюдателем, но и самими жертвами. За этой сценой последо­вала еще одна подобная, а затем еще одна. По мере того как я все глубже и глубже проникал в религию доколумбовой эпохи и ту роль, которую играли жертвы в этой системе, границы моей личности, казалось, исчезли полностью, и я ощущал все более сильную связь со всеми теми, кто был принесен в жертву в Па­ленке за все века его существования, поскольку я был всеми и каждым из них.

Я ощущал себя бесконечным морем эмоций, которое испы­тывали эти люди; это был весь спектр чувств — сожаление о том, что жизнь заканчивается так рано, беспокойное ожидание, странная двойственность по отношению к тем, кто приносил их в жертву, но также и своеобразная покорность собственной судь­бе, и даже волнение и пытливое предвкушение того, что должно случиться. Я чувствовал, что подготовка к ритуалу включает при­нятие какого-то наркотика, изменяющего состояние сознания, который поднимал переживания на новый уровень.