Когда невозможное возможно. Приключения в необычных реальностях

Нудистский марафон является радикальной формой психо­терапии, разработанной в 1960-х годах калифорнийским психо­логом Полом Биндримом. Он сочетал нудизм, отказ от сна и пост с эмпирической групповой работой в плавательном бассейне с водой, нагретой до температуры тела. Бассейн был около пяти футов глубиной, одинаковой во всех его частях. В начале этого марафона Билл Суортли показал участникам подвеску, служив­шую символом его центра, и сказал, что в конце семинара она станет наградой тому участнику, который совершит в эти вы­ходные наиболее дикий поступок. Не зная о том, насколько аван­тюрным человеком является Мира, Билл и не подозревал, на что именно он себя обрекает.

Одним из упражнений, используемых в нудистском марафо­не для вызова сильных эмоциональных реакций, была демонст­рация обнаженных тел участников, плавающих в бассейне, при­стальному изучению их товарищей. Члены группы стоят в бас­сейне, двумя линиями, лицом друг к другу. Затем, один за дру­гим, они плыли на спине между двумя линиями. Тот, кто заканчивал путешествие, становился в конец линии. В подоб­ной ситуации гениталии мужчин и женщин и груди женщин были открыты взгляду всех членов группы. Для многих людей подобное грубое вторжение в их частную жизнь служило спус­ковым механизмом невероятной силы.

Достаточно часто случалось так, что некоторые из участни­ков не могли вынести подобной ситуации и впадали в истерику. В таких случаях остальные участники окружали этого человека, чтобы поддержать его и помочь проработать происходящее. Ког­да процесс заканчивается, линии восстанавливаются, и сплав на­гих тел продолжается. Равенство ведущего и членов группы вы­ражается не только в его наготе, но и в том, что он тоже участву­ет в упражнении. Когда между двух линий плыл Билл Суортли,

Мира увидела благоприятную возможность выиграть приз этих выходных. Она накинулась на Билла, пытаясь достать зубами его мошонку и яички, и, естественно, стала безоговорочным по­бедителем этого необычного соревнования.

Во время группового считывания многие из нас получили ассоциации, которые были четко связаны с личностями и жиз­нями владельцев объектов. В этом отношении основное разли­чие между Энн и нами было не только в том, что ее воображение богаче нашего; она также была способна расшифровать эти об­разы и ассоциации и перевести их в четкое и связное считыва­ние, которое мы выполнить не в состоянии.

Хотя большинство моих ассоциаций, когда я выяснил, кто является владельцем подвески, и получил от нее подтверждение, оказалось потрясающе точными, я бы не смог самостоятельно расшифровать эти образы и получить четкое, точное и недву­смысленное считывание. Удивительно, но мое психометриче­ское считывание включало одну очень важную деталь, важность которой стала очевидной далеко не сразу. Воспоминания о моей учебе в мединституте и последующей работе, четко сфокусиро­ванные на ситуациях, связанных с раком, были больше, чем ал­люзиями на профессию Миры. Через несколько месяцев после нашего Эсаленского семинара у Миры был обнаружен рак, и вскоре она умерла.