Когда невозможное возможно. Приключения в необычных реальностях

Основной причиной для выбора именно этого тура была воз­можность оказаться в Киеве и посетить Печерскую лавру, и я был совершенно разочарован, когда узнал, что этот важный исто­рический памятник не включен в программу. Когда я задал этот вопрос, то в ответ услышал, что Успенский собор был разрушен немцами во время Второй мировой войны, а больше там смот­реть нечего. Стоит заметить, что от своих русских друзей, с ко­торыми я познакомился в Мамае, я получил совсем другую ин­формацию. Они утверждали, что собор при отступлении мини­ровали советские войска, и они же взорвали его, когда немец­кая армия вошла в город. Таким образом, они убили сразу двух зайцев — уничтожали духовный символ Украины и обратили гнев украинского народа против немцев.

Однако то, что на самом деле случилось с Успенским собо­ром, не имело особого значения — в первую очередь меня инте­ресовала Печерская лавра и ее катакомбы. И, насколько мне было известно, лавра по-прежнему существовала, без особого ущерба пережив советскую власть и немецкую оккупацию. По­чти сразу по прибытии в Киев я начал испытывать беспокой­ство — мое страстное желание посетить таинственное подзем­ное кладбище превратилось в навязчивую идею, сопротивлять­ся которой я был не в силах, и это тоже было чем-то особенным и нехарактерным. Меня считали человеком очень рациональ­ным, идущим по жизни самым прямым путем и без значитель­ных эмоциональных всплесков.

В конце концов я решил пойти на риск, оторваться от груп­пы и самостоятельно посетить лавру. Поскольку в то время я уже достаточно бегло говорил по-русски, то был вполне способен взять такси и направить его к монастырю. Я попал внутрь и про­шел по путанице коридоров, между нишами с останками мона­хов, в течение многих веков живших и умиравших в этом мона­стыре, — их худые руки, обтянутые коричневой пергаментной кожей, были соединены словно в последней молитве. Время от времени коридоры открывались в небольшие пещеры, где на стенах висели особо почитаемые иконы, а перед ними горели свечи. Сквозь облака густого дыма благовонных курений я ви­дел группы монахов с длинными бородами; казалось, они нахо­дились в состоянии глубокого транса, и их монотонное пение казалось потусторонним и порождало странное эхо.

Я понял, что и сам нахожусь в очень необычном состоянии сознания. Я чувствовал, проходя по темным катакомбам, и час­то знал, что я увижу за поворотом. Ощущение «дежавю» («уже виденного») или «дежавесю» («уже прожитого») было всеобъем­лющим. В одной из ниш я увидел мумию, руки которой не были сложены в молитве, и меня захлестнула волна эмоций, казалось, поднявшаяся из самых глубин моего существа, — я никогда не чувствовал ничего похожего. Тогда я закончил свою экскурсию и, потрясенный, поспешил в гостиницу. Я не сомневался, что пытаюсь убежать от еще более сильной и дезорганизующей ре­акции. Было ясно, что мой противозаконный визит в Печерс­кую лавру и враждебные обстоятельства, которые ему предше­ствовали, не создали благоприятной психологической обстанов­ки для глубокого анализа этих переживаний.