|
Сознание как общество 453 в лаборатории, больше нельзя считать синхрониями, в акаузальном смысле этого термина. Если их природа заведомо загадочна, то все, что при их изучении выявляется в качестве закономерного и воспроизводимого, снова попадает в область когнитивной и социальной психологии образных состояний. Некоторые социокультурные следствия В 1927 г. Хайдеггер полагал, что мы утратили наше чувство «бытийности» — способность переживать самих себя и свое окружение, как нечто существующее «реально» и «осязаемо» — феномен, проявляющийся как на глубоко личном, так и на коллективном уровне. Судя по всему, этот вывод Хайдеггера не был «домыслом» или выражением «метафизического» убеждения — это было наблюдение. Нечто весьма похожее провозглашали большинство основателей социальной науки XX в. — Джемс, Юнг, Вебер, Дюркгейм и, разумеется, Ницше и Кьеркегор, которые были свидетелями ее зарождения. Уинникотт и Кохут считали главным объектом современной психотерапии расстройства самоощущения, неспособность человека чувствовать себя «реальным» и живо «присутствующим» здесь и теперь — воспринимать то качество, которое — как присутствие-открытость — в конечном счете, составляет все, что есть у всех чувствующих существ. Хайдеггер относит начала этой утраты к эссенциализму поздней античной мысли — истина едина, и мы можем ее познавать. Но если дело обстоит так, что эта «бытийность» в своих двух аспектах души и общества приходит к нам, главным образом, через более • мощные презентативные состояния надличностного опыта в бодрствовании и архетипических/осознанных сновидений, то мы можем обнаружить в нашей традиции еще более ранние признаки такой утраты. Гераклит, которого Хайдеггер считал все еще настроенным на присутствие-открытость, писал, что «что у бодрствующих один общий мир, в то время как каждый спящий отворачивается от него к своему собственному личному миру» и сетовал, что обычные люди «так же невнимательны к тому, что они делают в бодрствовании, какими они бывают, когда спят» (Wheelwright, transl., 1966, p. 69, 70). Это высказывание было бы полностью лишено смысла 454 Заключительное Социологическое послесловие для туземного шамана. Именно в «больших снах» и визионерском трансе шаман входит в общее мифологическое «время сновидения» — сферу, определяемую коллективно, и открытую для постоянного переистолкования и переопределения с каждым новым поколением (Hunt, 1989a; Tedlock, 1987). Для коренных народностей коллективно разделяемые фантастические ландшафты и видения были непосредственным источником чувства общности — и Гераклит, возможно, был первым в известной нам истории, кто этого не понимал. С той поры эмпирический комплекс шаманизма сохранялся в западной традиции только в мистериальных культах и периодических расцветах мистицизма. — 317 —
|