Письма Махатм

Разумеется, вы понимаете, что я пишу вам это строго конфиденциально , полагаясь на вашу честь, и, что бы ни случилось, вы не должны выдавать Ферна. В самом деле (я расследовал это дело весьма внимательно), этот парень сделался виновным в умышленном иезуитском обмане, скорее, из-за постоянных оскорблений, подозрительного отношения и умышленного третирования со стороны Хьюма, нежели в результате какого-либо другого побуждения или нравственной распущенности. Далее, письма М. (продукция любезного дуг-па, в действительности экс -дуг-па, чьи прошлые грехи никогда не позволят ему полностью искупить свои злодеяния) ясно говорят: «Поступайте или так, или так, или вот таким образом». Они искушают его и приводят к мысли, что раз не причиняется вреда какому-либо человеческому существу и побуждения добрые, то всякое деяние становится законным!! Меня так же искушали в моей молодости, и я два раза почти поддался этому соблазну и был спасен от попадания в эту чудовищную западню своим дядей. И то же самое было с «Прославленным », который является самым ортодоксальным оккультистом и придерживается старых традиций и методов. То же было бы с любым из вас, если бы я согласился принять вас в качестве чел. Но так как я с самого начала был осведомлен, что вы признались в одном из писем Е.П.Б., что для европейских умов высшего класса в самом понятии проверки, нахождения на испытании имеется что-то в высшей степени отвратительное, то всегда уклонялся от принятия предложения Хьюма, часто им выражаемого, стать моим учеником. Это, может быть, снабдит вас ключом ко всей ситуации. Однако вот что произошло.

Ферн получил через одного челу мое письмо с указанием, что оно должно быть доставлено немедленно по назначению. Они шли завтракать, и нельзя было терять времени. Ферн уже бросил письмо на какой-то стол, и ему следовало бы его там оставить, так как тогда для него исключалась бы возможность лгать . Но он был раздосадован на Хьюма и придумал другую хитрость. Он спрятал письмо в складках салфетки Хьюма, и тот за завтраком вытряхнул письмо на пол. Кажется, это вызвало суеверный ужас Могги[272]и чувство приятной неожиданности у Хьюма. Но у него возникли старые подозрения (в нем все время копошились подозрения с тех пор, как я написал ему, что мое первое письмо было доставлено ему в оранжерею одним из учеников М. и что мой чела мало что мог сделать, хотя перед тем посетил невидимо все части дома). Хьюм вглядывается пристально в Ферна и спрашивает его, не он ли подложил письмо туда. У меня сейчас перед глазами полная картина того, что происходит в голове Ферна в тот момент. Там быстро вспыхивает: «Это меня спасет... так как я могу поклясться, что я никогда не клал его туда » (имея в виду место на полу, куда письмо упало). «Нет», – смело отвечает он. «Я никогда не клал его туда», – добавляет он мысленно. Затем – видение М. и чувство огромного удовлетворения и облегчения, что он невиновен в непосредственной лжи. Спутанные образы некоторых иезуитов , которых он знал, своего маленького ребенка – несвязная мысль о своей комнате и дышле повозки в саду мистера Хьюма, и т.д. – и ни мысли о само обмане! Верно, наш друг был обманут только раз, но я бы заплатил любую цену, если бы мог предотвратить это событие и заменить свое письмо чьим-либо другим посланием. Но вы видите, в каком положении я нахожусь. М. говорит, что дает мне полную свободу говорить вам что угодно, но хочет, чтобы я ни слова не говорил Хьюму. Также он никогда бы не простил вам, говорит он, если бы вы стали между наказанием гордости Хьюма и судьбой . Ферна в самом деле нельзя обвинить за мысль, что, поскольку результат достигнут, подробности не играют роли, потому что он был так воспитан, а его сердцу действительно близка забота об успехе нашего дела, тогда как у Хьюма, на самом деле, себялюбие и самовлюбленность – главный и единственный мотив. «Самовлюбленный человеколюбец» – вот выражение, рисующее его портрет во весь рост.