Письма Махатм

Ваш К.Х.

[P.S.] Поверьте мне, вы слишком суровы и – несправедливы к Ферну.

Письмо № 74 (ML-53)

[К.Х. – Синнетту]

Получено 23 августа 1882 г. Строго конфиденциальное

Мой терпеливый друг!

Вчера я послал по почте короткую записку вместе с длинным письмом Хьюму; оно отправлено заказным где-то на центральном почтамте счастливым свободным другом; сегодня – длинное письмо вам самому, и оно предполагается быть сопровожденным похоронным звоном сетований, печальным рассказом о расстройстве планов, который, может быть, заставит вас смеяться, как заставил моего старшего Брата, но который заставляет меня чувствовать себя, как тот поэт, не спящий ночами:

Ибо душа его светила огнями

Всю ночь перед очами.

Я слышу, как вы шепотом произносите: «Что же такое он хочет сказать?» Терпение, мой лучший англо-индийский друг, терпение; и когда вы услышите о «неприличном» поведении моего проказливого, смеющегося более чем когда-либо Брата, то ясно увидите, почему мне приходится сожалеть, что вместо вкушения плодов Древа познания Добра и Зла в Европе я не остался в Азии, во всей святой простоте невежества по поводу вашего образа действий и манер, ибо тогда я бы тоже улыбался!

Я хочу знать, что вы скажете, когда узнаете страшную тайну! Я очень хочу это знать, чтобы избавиться от кошмара. Если бы вы теперь впервые встретили меня в тенистых аллеях вашей Симлы и потребовали от меня всю истину, вы бы услышали ее, но очень неблагоприятную для меня. Мой ответ напомнил бы миру (если бы вы были настолько жестоким, что повторили его) знаменитый ответ, данный Уорреном Хастингсом[271]«собаке Дженнингсу» при первой встрече того с бывшим губернатором после его возвращения из Индии: «Мой дорогой Хастингс, – спросил Дженнингс, – возможно ли, что вы такой великий мошенник, как говорит Бэрк и чему весь мир склонен верить?» «Могу вас уверить, Дженнингс, – был печальный и кроткий ответ, – что, хотя я иногда вынужден казаться мошенником ради компании, в моих собственных глазах я таким никогда не был».

Я – жертва искушения за «грехи» Братства. Но – к фактам.

Разумеется, вы знаете – думаю, Старая Леди рассказала вам, – что, когда мы принимаем кандидатов в челы, они дают обет хранить и молчание в отношении каждого получаемого ими указа. Нужно доказать свою пригодность к ученичеству , прежде чем выяснить свою пригодность к адептству . Ферн находится под таким испытанием, и в хорошее же положение я поставлен! Как вы уже знаете из моего письма Хьюму, Ферн меня не интересует, я ничего о нем не знаю, кроме его замечательных способностей к яснослышанию и ясновидению и еще более замечательного упорства в достижении цели, сильной воли и т.п. Распущенный, безнравственный тип в течение долгих лет, «Перикл кабаков с милой улыбкой для каждой уличной Аспазии», он вдруг полностью исправился после вступления в Теософское общество, и М. взял его в руки серьезно. Не мое дело рассказывать даже вам, сколько из его видений бывают правдивы, сколько являются галлюцинациями или даже, возможно, выдумкой. Вероятнее всего, он неплохо надувал нашего друга Хьюма, так как последний рассказывал мне о нем самые чудеснейшие повествования. Но худшее в этом деле следующее – Ферн надувал его так хорошо, так эффектно, что, когда Хьюм не верил ни одному его слову, Ферн говорил правду , но почти каждую его ложь наш уважаемый председатель «Эклектика» принимал за евангельскую истину.