|
Мне трудно рассказать так, как я бы хотела, о людях, которые значат для меня больше всего. Особенно это относится к упомянутой подруге, а больше всего к моему мужу Фостеру Бэйли. Мы обсудили это и решили, что невозможно поместить в автобиографию то, что я хотела бы сказать. У нас была и другая интересная дружба, принёсшая с собой очень важные следствия — следствия, которые, скорее всего, проявятся не в этой жизни, а в следующей. В Нью-Йорке есть клуб, который называется Клубом Знати. Как-то раз один член клуба попросил меня прийти и послушать беседу великого князя Александра, который был сыном одного из русских царей и зятем последнего царя Николая. Я пошла скорее из любопытства, чем по какой-либо другой причине, и попала в комнату, до отказа заполненную всей элитой знати и членами королевских семей, собравшихся в то время в Нью-Йорке. Все мы встали, когда великий князь вошёл и сел в кресло на сцене. Когда мы снова сели, он очень серьёзно оглядел нас и сказал: "Я прошу вас на минуту забыть о том, что я великий князь, потому что я хочу поговорить с вами о вашей душе". Я вздрогнула в изумлении, а после беседы подошла к своей подруге, баронессе ..., и сказала: "Как бы я хотела познакомить великого князя с теми людьми нашей страны, которым всё равно, является он великим князем или нет, но которые полюбят его самого по себе и за его весть". Вот и всё, и я больше не думала об этом. На следующее утро, когда я была у себя в офисе, позвонил телефон и голос сказал: "Его Императорское Высочество был бы рад, если г-жа Бэйли будет в отеле Ритц в одиннадцать часов". Поэтому г-жа Бэйли прибыла в отель в одиннадцать часов. Меня встретил в фойе секретарь великого князя. Он усадил меня, торжественно взглянул на меня и сказал: "Что вы хотите от великого князя, г-жа Бэйли?" Я удивлённо взглянула на него и сказала: "Ничего. Я не представляю, зачем меня пригласили". "Но, — сказал г-н Румянов, — великий князь сказал, что вы хотите его видеть". Тогда я сказала, что не добиваюсь встречи с великим князем и не представляю себе, что он хочет от меня. Я упомянула, что присутствовала накануне на беседе великого князя и высказала своей подруге пожелание, чтобы он познакомился с некоторыми людьми. Тогда г-н Румянов повёл меня наверх в номер великого князя, и после того, как я сделала реверанс и меня пригласили сесть, он спросил, что он может для меня сделать. Я ответила: "Ничего". И продолжала: в Америке есть люди вроде г-жи дю Пон Ортиз, которые думают так же, как он, — у них прекрасный дом, и они редко ходят на лекции; я выразила надежду, что он, возможно, захочет познакомиться с ними. Он заверил меня, что сделает всё, о чём я попрошу, затем сказал: "Давайте теперь поговорим о серьёзных вещах". И мы примерно час беседовали о духовном и о потребности мира в любви. Он только что опубликовал книгу под названием "Религия любви" и был заинтересован в том, чтобы её прочло по возможности больше людей. — 125 —
|