|
Жаколио, который приложил столько усилий, чтобы проникнуть в тайны брахманистских посвящений при переводе и комментировании “Агручада-Парикшай”, делает следующее признание: “Утверждают также, без возможности проверить это утверждение, что магические вызывания произносились на особом языке и что под страхом смерти запрещено переводить их на простые языки. Те редкие выражения, которыми нам удалось завладеть, как, например, Л'рхом, Х'хом, ш'хрум, шо'рхим — в сущности, весьма любопытны, и как кажется, не принадлежат ни к одной из известных идиом” [378, c. 108]. Те, кто видели факиров или лам, произносящих свои мантры или заклинания, знают, что они никогда не произносят слов слышимо, когда готовятся к феномену. Их губы шевелятся, но никто никогда не услышит грозную формулу произнесенной, за исключением внутри храмов, и то только — осторожным шепотом. Вот это и был тот язык, который теперь каждый ученый по-своему, соответственно своему воображению и филологическим пристрастиям, окрещивает каздеосемитическим, скифским, протохалдейским и т. п. Едва ли двое, даже самые ученые филологи по санскриту, придут к полному согласию по поводу правильного толкования ведийских слов. Лишь только один опубликует очерк, лекцию, трактат, перевод, словарь, как другие немедленно пустятся в споры с ним и друг с другом по поводу его согрешений, пропусков и допусков. Профессор Уитни, величайший американский востоковед, говорит, что заметки профессора Мюллера о “Ригведа Санхита” “далеки от того, чтобы обладать теми здравыми и вдумчивыми суждениями, тою умеренностью и экономностью, которые считаются наиболее ценными качествами толкователя”. Профессор Мюллер гневно возражает на его критику, что “не только отравляется радость, являющаяся естественной наградой всех добросовестных трудов, но эгоизм, злоба, да — даже лживость берет верх, и здоровый рост науки задерживается”. Он “во многом расходится с объяснениями слов Веды, данными профессором Ротом” в его “Санскритском словаре”, и профессор Уитни намыливает головы им обоим, говоря, что у обоих имеются, бесспорно, слова и фразы, “в которые впоследствии придется вносить исправления”. В первом томе своих “Осколков” [47] профессор Мюллер клеймит все Веды, за исключением “Ригведы”, “Атхарваведу” включая — “богословским пустословием”, тогда как профессор Уитни рассматривает последнюю, “как наиболее исчерпывающую и ценную из четырех собраний вслед за “Ригведой”. Но вернемся к случаю Жаколио. Профессор Уитни заклеймил его “сапожником” и обманщиком, и, как мы уже указали выше, это является весьма-таки всеобщим приговором. Но когда появилась на свет его “La Bible dans l'Inde”, то Societй Acadйmique de Saint Quentin просило м-ра Текстора де Рависи, ученого индолога, десять лет прослужившего губернатором Карикала в Индии, дать свой отзыв о ней. Он был ярый католик и непримиримый возражатель против тех заключений Жаколио, которые дискредитируют Моисеево и католическое откровения, все же он был вынужден сказать: — 40 —
|