Грязь, пот и слезы

Столь долгожданный момент принес мне только боль и разочарование. Надо же было, чтобы он наступил, когда я лежал, совершенно больной и обессиленный!

Я проклинал себя, содрогаясь от дрожи, чувствуя ломоту в суставах от высокой температуры. Надежды на то, что я смогу совершить восхождение, не было, а высота в семнадцать с половиной тысяч футов – не самое благоприятное место для выздоровления.

Мик, Нейл, Карла и Алан должны были на рассвете покинуть базовый лагерь. Майкл, Грэхем и Джеффри составляли вторую группу и собирались выйти через день, если позволит погода.

А меня через каждые час‑полтора выгоняли наружу приступы сильной рвоты, после чего я возвращался и падал на матрас, измученный и бледный. Моя мечта об Эвересте тонула в луже рвоты у моей палатки.

Я отдал все силы за эту возможность подняться на вершину, а сейчас только и мог беспомощно смотреть, как она ускользает от меня.

«Прошу тебя, Господи, помоги мне выздороветь! Сделай это поскорее!» Та ночь была для меня самой долгой и тоскливой за всю экспедицию.

Я лежал в сухой и теплой палатке, рядом были мои друзья – и чувствовал себя бесконечно одиноким и несчастным, с горечью сознавая, что упустил шанс осуществить свою заветную мечту.

Через несколько часов первая группа, Нейл, Мик, Карла и Алан, уйдут и впервые за полгода попытаются совершить восхождение на Эверест по южному склону, но меня с ними не будет.

Грэхем и Майкл тоже чувствовали себя больными: они кашляли, чихали, были истощенными и слабыми. Генри настоял, чтобы Джеффри остался во второй партии. Идти четверками было надежнее, чем группами в три и в пять человек. Он благородно согласился.

Вчетвером мы составляли довольно жалкий резерв высотников, если вообще второй группе повезет с погодой. Я в этом сомневался.

В 5 утра до меня донеслись первые звуки возни в палатке Мика, но сейчас все было по‑другому. Не было слышно ни шуток, ни смеха, Нейл и Мик тихо перешептывались, поспешно натягивая на себя одежду в утреннем холоде.

Они не хотели нас будить. Но я всю ночь пролежал без сна. Нагнувшись, они заглянули ко мне в палатку попрощаться, и Мик крепко пожал мне руку.

– Ты был надежным товарищем, Беар. Держись, поскорее выздоравливай и набирайся сил. Твой черед придет, дружище.

Я улыбнулся, чертовски им завидуя.

В 5:35 эта четверка да еще шерп Пасанг покинула базовый лагерь. Я слышал, как они решительно зашагали по камням, направляясь к подножию ледопада.

Никогда еще в моей палатке не было так тихо… и так тоскливо.

Спустя два дня, когда ребята уже поднимались к лагерю 3, я проснулся и неожиданно почувствовал себя гораздо лучше. Ну, не на сто процентов, но на пятьдесят – это точно. Для меня и это было хорошо. Антибиотики сделали свое дело.