|
Вот почему художник много раз «примеривает» замысел к своим творческим силам , всесторонне выясняет возможности его осуществления. Гёте пишет Шиллеру: «Теперь мне в значительной степени уяснилось то, чего я хочу и что должен, а также что у меня есть». Грибоедов предпочитает в соответствующем случае подождать: «авось придут в равновесие мои беспредельные замыслы и ограниченные способности». Задумав писать трагедию о претенденте на английский престол в XV веке — Варбеке, Шиллер проделал очень большую предварительную работу. Но что-то мешало воплощению этого замысла. И вот Шиллер решился зафиксировать на бумаге доводы «pro» и «contra» этого замысла: «ПРОТИВ ВАРБЕКАЗА ВАРБЕКА1. Отталкивает обман как основа.1. Интерес, внушаемый героем. Его роль соблазнительна для дебюта актера.2. Маргарита не внушает симпатий, а между тем занимает важное место.2. Счастливый исход.3. В сюжете есть неправдоподобность, плохо поддающаяся мотивировке.3. Простота действия и немногочисленность действующих лиц.4. Провалы в плане.4. Драматические положения.5. Не настоящая развязка.5. Готовый план и сцены.6. Нет настоящего действия.6. Популярность сюжета». [NB: если таблицу не видно — см. ссылку ]Приводя этот любопытнейший черновой набросок, А. Г. Горнфельд выясняет, что? именно решает судьбу замысла Шиллера: его доводы за начатую пьесу говорят о ее сценичности, выигрышности для театра: хорошие роли, популярный сюжет, счастливый исход, отчетливость развития; часть драмы готова — и все же доводы против нее побеждают. Почему Шиллер отказывается от нее? Потому, что, писатель в высшей степени театральный, он не удовлетворяется внешностью театральной пригодности. Да, публику порадует счастливый исход, но это «не настоящая развязка», ибо, при всей соблазнительной простоте действия и выигрышном драматическом положении, план пьесы неудовлетворителен, мотивировка слаба и «настоящего действия» нет. А главное: «отталкивает обман как основа»[56]. Самый прекрасный замысел не гарантирует еще, разумеется, создания художественного произведения . Художник может в силу многих причин поступиться целостностью и глубиной замысла или просто видоизменить его в процессе своего творческого развития. Тем не менее создавшийся замысел начинает стимулировать дальнейшую работу писателя. «Предмет преследует, толкает меня, возбуждает тысячью деталей...» — говорил Доде. В сознании художника уже создался «макет» будущего произведения, какая-то уменьшенная модель его; теперь предстоит взяться за работу над задуманным. На этом этапе своего труда художник охвачен глубоким творческим волнением. Гоголь говорит о «Мертвых душах» как о «великой поэме», которая «разрешит, наконец, загадку моего существования». — 135 —
|