Как возможно творческое мышление?

Как известно, весьма значительную роль в развитии детского мышления, а тем самым и в становлении индивидуальной системы личностных смыслов играют эгоцентрическая речь и эгоцентрическое мышление. Поэтому кажется полезным подробнее остановиться на некоторых связанных с этими вопросами моментах.

Идею существования эгоцентрической речи сформулировал в свое время Ж.Пиаже. Он определил ее как переходную, промежуточную форму, располагающуюся (с генетической, структурной и функциональной точек зрения) между аутистической мыслью 10 и направленным разумным мышлением. Значительное внимание анализу параметров эгоцентрического мышления и речи уделил также Л.С.Выготский. Он полагал, что эгоцентрическая речь представляет собой этап на пути перехода от социальной, внешней речи к речи внутренней. Отсюда и ее характерные особенности - сжатость, спрес-сованность, предикативность, непонятность для других людей вне знания контекста ее порождения. Л.С.Выготский, вслед за Ж.Пиаже, выделял и другие особенности эгоцентрической речи: во-первых, ее возможность лишь в условиях наличия социального окружения, во-вторых, ее коллективная монологичность, в-третьих, уверенность ребенка в том, что его речь понятна другим людям, присутствующим при ее рождении. Исходя из перечисленных свойств, Выготский предложил экспериментальное исследование11, которое, по его за­мыслу, должно было раскрыть зависимость указанных характеристик от специфики эгоцентрической речи как этапа, промежуточного между речью внешней и внутренней. В частности, в экспериментах поочередно исследовался каждый из трех факторов за счет создания ситуаций, позволявших варьировать соответствующие характеристики социального окружения. В первом случае ребенок помещался в среду, осносительно которой ему было заранее известно, что понимание его речи в силу тех или иных причин (его окружали глухонемые дети или иностранцы) невозможно. Во втором случае создавалась ситуация, где коллективный монолог исключался (остальные дети сидели слишком далеко и не слышали ребенка, или он находился один в комнате, а экспериментатор скрыто наблюдал за ним). И, наконец, в третьем случае создавались условия, когда ребенка невозможно было слышать (или в комнате устраивали грохот, или ему давали задание говорить шепотом). Во всех случаях было выявлено падение коэффициента ис­пользования эгоцентрической речи по сравнению с предварительно

вычисленным для данного ребенка значением в традиционных для него условиях общения. Однако достоверная зависимость была зафиксирована лишь для первого случая. В двух других она выступала скорее как тенденция.