|
Но Смоктуновский рано понял, что только «собственной органики» для создания образа князя, каким его замыслил автор, будет недостаточно. Достоевский писал, что в своем герое он хотел изобразить «положительно прекрасного человека». Однако парадокс заключался в том, что этот положительно прекрасный человек ни в ком не вызывал желания подражать ему, быть таким же, как он. Мышкин, как это часто бывает с героями Достоевского, был одновременно Христом и чудищем, восхищавшим и вызывавшим чуть ли не отвращение. Самым невинным образом он растравлял раны окружающих и держал их в постоянной тревоге, так как никто не мог предугадать его реакцию на происходящее. Сдвоенные краски Достоевского ставили перед актером задачу почти невыполнимую. Мессия, человек, в присутствии которого люди становятся лучше, светлее. Но и другое: провокатор, встреча с которым — роковая встреча, не остающаяся ни для кого безнаказанной. На первых страницах актерского экземпляра роли Мышкина первые предложения-пристрелки к роли: «НЕ ВПАДАТЬ В БЛАГОСТНОСТЬ». И рядом: «ХЕРУВИМЧИКА НЕ НУЖНО». На приклеенных листах карандашом и разноцветными ручками Смоктуновский выписывает «предлагаемые обстоятельства» роли: «В ЭТОМ МИРЕ НЕВОЗМОЖНО ЖИТЬ ЧИСТОМУ ЧЕЛОВЕКУ. ЕГО ЛОМАЮТ. ОН ПОГИБАЕТ. — Купля и продажа Н. Ф. (атмосфера). — Ритмы должны быть острыми. — Произведения Достоевского всегда начинаются с 5-го акта по накалу». И здесь же артист дает определение собственной актерской задачи, которая сольется со сверхзадачей его героя: «Весь в партнерах». Играть человека, погруженного в других, мгновенно откликающегося на малейшие изменения в собеседнике, постоянно существующего в режиме активного восприятия: «Жалость — любовь Мышкина. Любит жалеючи. Христос!» Каждый собеседник для него: «Занятный человек. Что-то его тревожит. Тогда понять его. Помочь ему. Постичь мир!!! Увидеть лица». И определение своего героя. Воспользовавшись терминами Михаила Чехова, можно сказать, что именно глаза — воображаемый центр тела Мышкина. У кого-то этот «воображаемый центр» — плечо, у кого-то — живот, у кого-то — лоб. Мышкин, конечно, — его прозрачные, глубокие глаза. И дальше артист не раз будет фиксировать именно взгляд героя, направления взгляда, жизнь глаз: «Ребенок с большими печальными и умными глазами». В чьем восприятии мира живет «Необычайная ясность». Картина первая На тех же вклеенных листах Смоктуновский определяет атмосферу первой картины: сцена в вагоне. — 17 —
|