Искусство толкования. Часть 2.

Надо полагать, что выяснение общих закономерностей их происхождения поможет ориентироваться в их бесконечном множестве и разнообразии, в некоторой степени предохранит от опасностей и облегчит преодоление трудностей толкования, перечисленных выше, которые постоянно дают о себе знать то в режиссуре, избегающей толкований, то в толкованиях, иска­жающих толкуемое. Ведь без выяснения этих закономерностей все и всяческие суждения о мотивировках обречены, в сущно­сти, оставаться вольными предположениями сомнительной достоверности.

Поэтому целесообразно на время покинуть режиссуру и искусство вообще и обратиться к окружающей реальной дей­ствительности, а также к некоторым достижениям современной науки, поскольку она касается того, что в искусстве театра именуется «жизнью человеческого духа».

Одно наблюдение, касающееся драматургии и театра, мо­жет служить удобным переходом и поводом для этого обра­щения к области внехудожественной.

Три триады

Давно известно, что в комедии герои хлопочут из-за пус­тяков, а в трагедии они озабочены проблемами общечелове­ческими и вечными. В основе деления драматургии на коме­дию, драму и трагедию можно видеть степень серьезности, значительности предмета, вызвавшего конфликт и его разви­тие в сюжете. Предмет этот и его серьезность или несерьез­ность, легкость обнаруживаются в высказываниях действую­щих лиц, по словесному составу которых мы, читатели или зрители, и узнаем, что перед нами: комедия, драма или траге­дия. Причем, разумеется, классификация эта условна и при­близительна: комедии, драмы и трагедии весьма разнообраз­ны, многие пьесы лишь с оговорками могут быть отнесены к одному из этих трех жанров, а некоторые вообще в эту клас­сификацию не войдут. Все это так.

Тем не менее, существование трех основных видов или ти­пов пьес не подлежит сомнению, и вековая традиция различе­ния жанров не могла возникнуть без достаточных на то осно­ваний.

Но «серьезность» и «несерьезность» предмета борьбы -основание, само нуждающееся в обоснованиях. В комедии тем больше юмора, чем серьезнее смотрят на предмет конфликта действующие лица; события драмы останутся драматическими, а могут быть даже и трагическими, независимо от того, по­нимают ли ее герои свое истинное положение.

«Серьезность» или «несерьезность» предмета не для персо­нажей пьесы, а для читателей и зрителей, как его значимость для них, представляются основанием более убедительным. Но, принимая его, естественно поставить вопрос о причинах зна­чимости тех или других предметов. Почему одно значительно, серьезно, а другое - смешно, несерьезно? Речь ведь идет не о реальных событиях, а всего лишь об их изображении.