Искусство толкования. Часть 2.

Все, что связано с любовью, согласно очевидной природе этого явления, должно быть связано также и с потребностью «для других». Но в этом неделовом варианте потребность эта выглядит своеобразно: во-первых, справедливость как таковая занимает в ней какое-то подчиненное место - любимому дол­жно быть хорошо, он ни в коем случае не должен страдать -в этом только и заключается в данном варианте «справедли­вость». Во-вторых, «для других» сконцентрировано только на любимом; в половой любви - это одно лицо; в других случа­ях любви - ограниченный круг лиц. На этом своеобразном варианте потребности «для других» заметно давление биоло­гической немотивированности - ощутимость, не нуждающаяся в обоснованиях. Если же обоснования возникают или применяются, то преимущественно из области идеальной - в пред­ставлениях бескорыстных и обобщениях категорических.

Биологическая немотивированность характерна и для вне­запных переходов от нежности и услужливости к придирчивой требовательности, в которых тоже иногда проявляется любовь. Теперь логические обоснования делаются педантичными, а требо­вания взаимности мелочными; в справедливости акцентируют­ся собственные права. Ревность доводит эту охрану прав до край­них степеней. В ее проявлениях любовь выглядит требователь­ным эгоизмом - потребностью «для себя». Но в ревности помимо, если можно так выразиться, превентивной зоркости присутствует и биологическая слепота; логика применяется к логически абсур­дному стремлению: принудить к ответному чувству, влечению, как если бы их не существовало, но какими-то принудитель­ными мерами они могли бы быть созданы. Бальзак утвержда­ет: «Ревность - страсть в высшей степени легковерная, подо­зрительная и дает простор фантазии, но разума от нее не прибавляется, наоборот, она отнимает его» (21, стр.86).

Противоречивые крайности любви примиряются или сгла­живаются дружбой. Поскольку в дружбу проникает любовь, в ней часто присутствуют и потребности биологические с их пренебрежением к мотивировкам. Но сама по себе она больше подчиняется потребностям социальным. Дружба возникает и возможна только как следствие совпадения интересов. Мера ее глубины и прочности зависит от их значительности и степени их совпадения или близости. Она, в сущности, требует общего дела и возникает в нем; если же дело кончается, то и она сходит на нет.

А дело может быть каким угодно; им могут быть, напри­мер, обслуживание и воспитание собственных детей. При об­щности, единстве деловой цели, дружба заключается во взаи­мопомощи при изыскании и использовании средств ее дости­жения. Логические обоснования в выборе средств и все с ни­ми связанное делаются совершенно необходимыми, а крутые повороты от жертвенности к придирчивости, наоборот, невоз­можны. Правда, как пишет Ю. Нагибин, «даже у детей нетер­пимость к союзнику, делающему что-то не так, куда сильнее ненависти к врагу» (193, стр.206). Но нетерпимость эта указы­вает на важность общего дела и недопустимость мысли об измене или недостаточном внимании к его выполнению.