|
Контрольный вопрос и ответ (в одном флаконе).. Вы ведь не сердитесь на то, что человек время от времени испражняется? Испускание нравственных нечистот – такая же естественная и органическая его потребность. - НЕЛЬЗЯ ЗАБЫВАТЬ, ЧТО ВСЕ ЭКОНОМЯТ НА ТУАЛЕТНОЙ БУМАГЕ, - не без удовольствия повторил Маркофьев.
КОГОРТА О когорте весело развлекавшихся на празднике пива оглоедов Маркофьев говорил: - Каждый зарабатывает как может. Каждый наклеил ту маску, которая ему выпала, каждый выбрал ту роль, которая ему по силам и способностям и которую он может сыграть. Одни стали министрами, другие бандитами, третьи подвизаются на ниве благотворительности. И никто никому не мешает, все поделили сферы влияния и потому прощают друг другу слабости и притворство. Каждый имеет свой профит. Никто ни на кого не в обиде и ни к кому не в претензии. Это тоже надо понимать и помнить… КЛЕТОЧКИ Он говорил: - Ошибка, большая ошибка думать, что где-то, в каких-то других сферах – правительственных или церковных, или, боюсь даже произнести, в администрации президента – другие люди, чем те, которые ездят в метро и ходят на жалкую службу. Просто первым – поперло. Но внутри-то все – одинаковы. Люди заполняют клеточки должностных вакансий – как пчелы заполняют соты медом. Где возникла пустота – туда и устремляются, туда и приходит требуемый человек. Что ж, это везение (иногда) для тех, кто знал его раньше и кого он (возможно) не забыл. И невезение для его недругов. ПОВТОРЕНИЕ – МАТЬ УЧЕНИЯ Он не уставал повторять: - Только кажется, что обладатели роскошных особняков и квартир в многоэтажных небоскребах отвечают уровню и высоте своего жилья. На самом деле – обычные люди, с одинаковыми радостями и горестями, завистью и меркантильностью, униженностью и высокомерием, надменностью и пресмыкательством… ЧУДОВИЩА И еще он говорил: - Люди не хотят видеть так, как есть и то, что есть. Им удобнее не замечать – изменяющих жен и мужей, наглости власти, жестокости и глупости окружающих. Если все трезво увидеть и осознать – незачем, невыносимо жить! Людям удобнее верить тому, что им внушают: этот - хороший, а этот – плохой, так проще, чем напрягать собственные извилины и сравнивать, сопоставлять, размышлять. Если поймешь, почему одного превозносят, а другого не замечают, опять-таки ужаснешься. А кому надо – ужасаться? Мы боимся, не хотим признать, что живем среди чудовищ и дикарей, причем степень дикости не зависит от положения данного индивида в общественной иерархии. Тот самый государь Петр, который прорубил окно в Европу и которого нарекли Великим, когда в анатомическом театре его сподвижник выказал брезгливость по поводу заспиртованных в банке внутренностей, велел этому ломаке заспиртованные кишки сожрать. И это был светоч, стремившийся вытянуть Россию из вековой отсталости и приобщить к ценностям цивилизации… Что же сказать о тех, кто светочем не является? — 513 —
|