|
Кор . — Вы утверждаете, что быть внимательным к сущности сегодняшнего мира — это значит размышлять над изречениями досократиков: Парменида, Гераклита… X . — Да, но сегодня ни в Германии, ни в других местах их совершенно никто не читает. Кор . — Какая, по вашему мнению, связь соединяет нас с этими столь далекими мыслителями? X . — В своем курсе "Введение в метафизику" я показал, почему все философские вопросы начинаются с них. В их поэтических изречениях рождается западный мир. Кор . — И современная техника? X . — Я уже писал, что современная техника, хотя она полностью чужда античности, имеет в ней свое существенное происхождение. Кор . — Правда ли, что начиная с 1907 года вы не менее чем по часу в день читаете греческих мыслителей и поэтов: Гомера, Пиндара, Эмпедокла, Софокла, Фукидида? X . — Да, за исключением военных лет. Кор . — Думаете ли Вы, что нужно вернуться к источникам греческой мысли? X . — Вернуться? Современное возрождение античности? Это было бы абсурдно, да и невозможно. Греческая мысль может быть только исходным пунктом. Однако связь греческих мыслителей с нашим современным миром никогда не была столь очевидной. Кор . — Не зависит ли это забвение вопрошания традиции от нужд современного мира? X . — Каких нужд? Кор . — В частности, от той радикальной противоположности, которая, начиная с Маркса, отделила теоретическое видение мира от практического, стремящегося этот мир преобразовать? X . — Одиннадцатый тезис Маркса о Фейербахе? Сегодня одно лишь действие без первоначального истолкования мира не изменит положения в этом мире. Кор . — Но сегодня охотнее вопрошают Маркса, Фрейда или Маркузе, чем Парменида и Гераклита. X . — Это как раз то, о чем я сказал. Кор . — Говоря, что в некотором смысле атомная бомба взорвалась уже в поэме Парменида, вы хотите подчеркнуть именно эту связь между метафизикой греков и современной техникой? X . — Да, но нельзя доверять формулам, лишенным контекста. Я думаю, что на самом деле именно в поэме Парменида и в вопросе, который она ставит, возникает возможность будущей науки. Но опасность формул состоит в том, что они заставляют верить, будто речь идет о фатальной необходимости гегелевского типа. Кор . — Могла ли история принять другое направление? X . — Как знать? Для меня нет ничего фатального. История не подчиняется детерминизму типа марксистского. Не более, чем философия или политика. Физики, которые искали ядерного расщепления, не хотели создать атомную бомбу. И, однако, это именно то, что они создали. — 131 —
|