|
Объективно, Ленин не мог быть незамеченным. Длительные умственные усилия в одной области не могли не сделать из него в некотором роде провидца, а если принять во внимание силу его убеждения и активность, несвойственную аналитикам, то становится ясным, почему шаг за шагом этот цепкий и агрессивный политик, а одновременно и весьма дальновидный мыслитель, продвигался по невидимой лестнице революционной иерархии. Правда, на самом деле Ленин не всегда был последователен в своих действиях, а иногда даже создается впечатление, что он часто не знал определенно, каким должен быть следующий шаг (например, в первые дни революционного движения 1905 года). Однако самообладание и внушение другим, что у них нет альтернативы, приводило к тому, что массы и окружение становились околдованными его харизматично‑воинственными проповедями. Чрезвычайно часто Ленин был стремителен и даже молниеносен в своих действиях. Это обеспечивало ему возможность первым и в нужный момент предложить то решение, которое еще только зрело в головах его оппонентов и соратников. И главное, он, как никто другой, мог предугадать, что именно нужно предложить низшим слоям истощенного и издерганного русского народа, чтобы они поверили в него и в свои собственные силы. Едва ступив на путь борьбы за влияние на массовое сознание и власть, Ленин все больше развивал стратегические планы победы, которые предусматривали вытравливание из души каких‑либо проявлений чувств или жалости. С момента осознания своей цели и принятия решения относительно ее реализации все должно было служить этой цели, и окружающие люди и, тем более, массы в сознании Ленина стали материалом для работы, пешками и другими фигурами, крутившимися вокруг центра – его самого. Никто, даже самый непримиримый враг, не мог бы упрекнуть большевистского организатора в бездействии или слабой организованности. Именно в первые месяцы и годы власти он, очевидно боясь утратить завоевания, проявил наибольшую жестокость по отношению к людским массам. В его директивах то и дело проскальзывали смертельно‑холодные приговоры, раскрывающие всю его демоническую сущность и сбрасывающие все маски человека, оставляя лишь звериную. «Повесить, непременно повесить», «Премия 100000 рублей за повешенного», «Тайно подготовить террор: необходимо и срочно» – такие приказы Ленин подписывал едва ли не каждый день после того, как оказался на вершине власти. Отдавая дань объективизму, следует признать, что даже по сравнению с активными единомышленниками он был человеком‑титаном. Ленин подкупал и своим непритязательным имиджем – всегда точный и аккуратный во всем и со всеми (не делая различий между видными творцами революции и простыми винтиками сложной и полной интриг игры), всегда непритязательный и готовый на лишения и всегда готовый вцепиться в горло за отстаивание любой позиции. Внешняя чистота его образа, всякое отсутствие позерства, нежелание пользоваться какими‑либо льготами сильно сглаживали, а для бесхитростных людей делали вообще неприметными чудовищное тщеславие и беспощадность. Просто Ленин рассчитал, что именно такой образ будет приемлем для восприятия вождя и именно такая роль не вызовет раздражения импульсивных масс в критические моменты. В конце концов, наиболее важным все‑таки было обладание общим сознанием, и прекрасно зная, как исторические образы римских цезарей, Петра или Наполеона претерпевали трансформацию в восприятии, Ленин искусно уготовил для себя абсолютно божественный и бессмертный образ. Расплатой за нечеловеческое напряжение стали пожизненная бледность, ранняя старость, потеря здоровья и отказ от личной, в нашем понимании нормальной, жизни. — 312 —
|