Стратегии гениальных мужчин

Конечно, Наполеон допускал ошибки и достаточно большие просчеты во время военных кампаний. Но его артистизм, холодные и трезвые оценки происходящего позволяли ловко выходить из невыгодных и даже чрезвычайно опасных положений. Можно вспомнить, что, осуществляя свой второй военный поход – в Египет и Сирию, Наполеон целых девять дней уделил Мальте, из‑за чего потом едва не столкнулся с мощным и быстроходным английским флотом во главе с легендарным адмиралом Нельсоном. Такая встреча могла стоить ему головы.

Одной из наибольших «невоенных» проблем Наполеона было отсутствие ораторского таланта и нежелание научиться этому искусству: он был уверен, что деспотическим истреблением многотысячных армий и жесткими формами управления вполне можно компенсировать умение произносить пламенные речи перед народом и строить дипломатические комбинации для сохранения мира. Его любимая формула «Большие батальоны всегда правы» говорит о том, что генерал Бонапарт в основе приведения в действие своей стратегии видел активное силовое давление, а вся дипломатия и, тем более, вербальные игры с народом рассматривались им лишь в качестве временных тактических ходов. Будучи человеком действия, Бонапарт признавал исключительно язык действия, и причем действия агрессивного и хищнического.

Но главным отличием в военной стратегии и тактике этого полководца было нахождение неадекватных, а значит, неожиданных шагов для противника. Как Цезарь и Ганнибал, он совершал маневры, которых никак не ожидали его военные оппоненты. Например, для второго появления в Италии он избрал не просто самый сложный, а почти невозможный и, с точки зрения противника, абсолютно нелогичный тактический путь – через перевал Сен‑Бернар в Альпах. Но когда Бонапарт со своей армией появился в тылу австрийского войска, в результате получился эффект внезапно разорвавшейся бомбы.

Основой же общей жизненной стратегии Наполеона был такой непревзойденный эгоцентризм и такая неприязнь к любым авторитетам, что казалось, он ставит в один ряд с собой лишь Господа Бога. Людовику, наивно полагавшему, что «первый консул Франции» жаждет восстановить монархию, властитель с иронией порекомендовал «не желать своего возвращения во Францию», ибо для этого «пришлось бы пройти через сто тысяч трупов». «Пожертвуйте вашими интересами покою и счастью Франции: история это вам зачтет», – добавил он в письме ошарашенному монарху. Разве мог он позволить какому‑то там королю, уповающему на свои юридические права, возвыситься до Себя?! Сила – вот его визитная карточка и права!