Социология

Исторический опыт показывает, что интеллигенция и интеллектуалы в равной мере выступают революционной силой, ниспровергающей старое общество. В качестве примера Гоулднер приводит маоизм — идеологию насильственного ниспровержения буржуазных порядков, которую в 70—80-е годы взяли на вооружение и китайские, и европейские, и латиноамериканские интеллектуалы, прежде всего студенты. Вторым примером он называет самиздат в СССР — подпольную литературную деятельность оппозиционно настроенной советской интеллигенции в тот же самый период, и маоизм, и самиздат служат показателями того отчуждения от традиционных ценностей общества, которое испытывает новый класс. Когда социальная стратта не приживается в данном обществе, не приемлет его или даже отвергает, то высока вероятность того, что она вскоре займёт Крайне радикальную позицию и станет требовать революционного изменения существующего строя. Именно так поступили большевики в 1917 г.

В своей книге Гоулднер рассмотрел более десятка исторических причин возникновения нового класса. Первым он назвал процесс секуляризации — отделение института образования от института церкви. Вторая — замещение латыни, некогда являвшейся языком интеллектуалов, народным языком, ставшим впоследствии языком нового класса. В числе других исторических факторов Гоулднер называет разрушение феодальной системы личного патронажа и покровительства искусствам, зарождение анонимных рыночных отношений, разрушение патриархальной семьи и появление нуклеарной, уменьшение власти отца, усиление экономической самостоятельности детей. После Великой французской революции возникли публичные школы и публика как социальный и культурный феномен, образование стало доступным широким слоям населения. Публичные учителя заменили частных тьютеров. Социализация, которая прежде ограничивалась рамками семьи, перешла к школе. Новая школьная система заменила замкнутый мирок местных традиций на открытый мир интернациональных ценностей. Она же послужила источником формирования новой культуры — культуры дискурса. “Омассовление” знаний завершили две революции — кардинальное изменение средств коммуникации и появление печатной индустрии.

С распространением публичных школ выросла грамотность населения. Старая гуманитарная интеллигенция, обучавшаяся в привилегированных школах и университетах, потеряла былую монополию на знания и привилегированные позиции на рынке труда. Ныне для нее характерно статусное несоответствие между высоким культурным предназначением и низкими доходами. Ее социальную позицию можно назвать маргинальной. Она более отчуждена от насущных проблем общества, чем техническая интеллигенция. Наличие двух разнородных частей в новом классе и его интернализация дали основание Гоулднеру говорить о нем как об интернационально дифференцированной общности.