Тексты по истории социологии XIX-XX вв. Хрестоматия

В основе этого заблуждения лежит, хотя и плохо понятый, но сам по себе весьма значительный факт. Новый взгляд: человек во всем своем существе и всех его выражениях определяется тем, что он живет во взаимодействии с другими людь­ми, - должен во всяком случае вести к новой точке зрения во всех так называемых науках о духе. Теперь уже невозможно при объяснении исторических фактов в самом широком смысле слова, содержания культуры, форм хозяйства, норм нрав­ственности исходить из отдельной личности, ее рассудка и ее интересов, а где это не удается, сейчас же хвататься за метафизические причины. По отношению к языку, например, мы уже не стоим перед альтернативой, что он или изобретен гениальным человеком, или дан людям богом; в продуктах религиозного творчест­ва уже не приходится делать выбора между выдумкой хитрых жрецов и непосред­ственным откровением и т.п. Теперь, напротив, мы думаем понять исторические явления из взаимного и совместного действия личностей, из суммирования и суб-лимирования бесчисленных единичных вкладов, из воплощения социальных энергий в образованиях, которые существуют и развиваются по ту сторону лично­сти. Социология, в ее отношении к существующим наукам, есть, следовательно, новый метод, средство исследования, нужное для того, чтобы к явлениям всех этих областей подойти по новому пути. Поэтому она в общем играет ту же роль, что в свое время индукция, которая в качестве нового принципа исследования проникла во всевозможные науки, как бы акклиматизировалась в каждой из них и в пределах установленных для них задач помогла добиться новых решений. Но как индукция поэтому вовсе не является особой, а тем более всеобъемлющей наукой, так не является ею, по тем же основаниям, и социология. Поскольку она ссылается на то, что человек должен быть понят как социальное существо и что общество является носителем всякого исторического бывания, она не содержит ни одного объекта, который не изучался бы уже в одной из существующих наук, она указывает лишь новый путь для всех них, метод науки, который именно вследствие своей прило­жимости ко всей совокупности проблем не может быть самостоятельной наукой.

Но где же тот собственный и новый объект, исследование которого делает со­циологию самостоятельной наукой, с определенными границами? Ясно, что для оправдания ее в качестве новой науки не требуется открытия предмета, сущест­вование которого было бы доселе неизвестно. Все, что мы называем объектом вообще, есть комплекс определений и отношений, из которых каждое, вскрытое на множестве предметов, может стать объектом особой науки. Каждая наука покоится на абстракции: цельность любой вещи, которой в ее единстве не может достигнуть ни одна наука, она рассматривает с одной из ее сторон, с точки зрения одного понятия. Поставленная перед цельностью вещи и вещей, каждая наука вь1растает на основе разделения труда, разлагая их на отдельные качества и функции, после того как уже найдено то понятие, которое позволяет выделить эти последние и уловить их по методическим связям всюду, где они встречаются в реальных вещах. Так, например, лингвистические факты, которые теперь объеди­нены как материал сравнительного языкознания, уже давно существовали в явле­ниях, подвергавшихся научному изучению; но эта отдельная наука возникла с открытием понятия, подчиняясь которому, все они, прежде существовавшие порознь в различных языковых комплексах, теперь относятся как к одному целому й управляются специальными законами. Так и социология, как особая наука, могла бы найти свой особый объект в том, что она проведет новую линию сквозь факты, которые сами по себе хорошо известны; по отношению к ним только не обна­ружило еще своей действенности то понятие, которое раскрыло бы нечто вообще для всех этих фактов в их стороне, обращенной к ее линии, образовало бы из них методически-научное единство. Для чрезвычайно сложных, вообще не подводимых под одну научную точку зрения фактов исторического общества понятия политики, хозяйства, культуры и т.д. создают такого рода познавательные ряды; они или объединяют некоторые части этих фактов, выделяя другие или допуская только побочное их содействие, в неповторяющиеся исторические процессы, или же отмечают группировки элементов, которые, независимо от всякого отдельного "здесь" или "теперь", содержат вневременную необходимую связь. Если должна быть и социология как особая наука, то понятие общества как такового, помимо внешнего объединения этих явлений, должно подвергнуть новой абстракции и координации общественноисторические данности таким образом, чтобы известные свойства их, до сих пор подмеченные в иных и многообразных сочетаниях, были признаны за однородные и потому за объекты единой науки.