Никология

* Центурионы - младшие офицеры, вышедшие из среды наиболее надежных и опыт­ных легионеров, которые следили за выполнением военной дисциплины в римской ар­мии. -Авт.

480

Военные аналитики отмечают две выдающиеся черты полковод­ческого искусства К.К. Рокоссовского. Во-первых, стратегические и тактические планы полководца всегда превосходили по глубине, не­ожиданности и, наконец, по красоте исполнения планы противников. Во-вторых, важное значение он придавал тому, чтобы провести операции с минимальными потерями. Солдаты знали это и верили ему.

Рокоссовский развивал лучшие гуманистические традиции русских полководцев. Он не умел кричать на подчиненных, тем более солдат, грозить трибуналом (этим, к сожалению, грешили некоторые генералы). Все его приказы были лаконичными и гуманными: «Беречь людей!» При этом он не знал поражений, воевал не числом, а умением. «Обидно и горько терять солдат в начале войны. Но трижды обидней и горше терять их на пороге победы, — отмечал Рокоссовский, — терять героев, которые прошли через страшные испытания, тысячи километров прошагали под огнем, три с половиной года рисковали жизнью, чтобы своими руками завоевать родной стране мир... Командиры и политработники получили категорический наказ: добиваться выполнения задачи с минимальными потерями, беречь каждого человека!» [86].

К.К. Рокоссовский был полководцем, к которому с большим уваже­нием относился И.В. Сталин. Всем известна Белорусская операция. Ее изучают многие военные академии мира. Она получила кодовое название «Операция Багратион». Однако не все знают, что код операции был дан не случайно, ибо Сталин называл Рокоссовского «мой Багратион». Более того, он считал Рокоссовского равным Суворову. После Сталинградской битвы Рокоссовский был вторым человеком, кроме Б.М. Шапошникова, которого Сталин стал называть по имени и отчеству.

Ни у кого тогда не было сомнения, — отмечал в разговоре с поэтом Ф. Чуевым маршал авиации А.Е. Голованов, — кто самый главный герой Сталинграда... Белорусская операция, считал он, является образцом, жемчужиной мирового военного искусства. А ведь с выдающейся идеей Рокоссовского — нанесением одновременно двух главных ударов в Бе­лоруссии - не соглашались ни Жуков, ни Генеральный штаб, и только один Сталин поддержал. «Если бы это предлагал не Рокоссовский, этот вариант при наличии таких оппонентов, как Сталин и Жуков, просто пропустили бы мимо ушей, — отмечал Голованов, — в лучшем случае как необдуманное, в худшем - как безграмотное предложение» [116]. По существу, возражать Сталину, отстаивать перед ним свои идеи, стра­тегические и тактические планы, пожалуй, мог только Рокоссовский. В этом проявлялись самостоятельность, культура военного мышления и мужество талантливого полководца. Он часто рисковал, но все-таки добивался искомых и, добавим, красивых побед.