Никология

М.Д. Скобелев любил войну, она была его профессией. Но одновре­менно он ненавидел ее, так как она приносит людям страдания. Неко­торые считают, отмечал полководец, «что для меня нет ничего лучше,

*Русский писатель, брат известного театрального деятеля Владимира Ивано­вича Немировича-Данченко. - Авт.

474

как вести за собой войска под огонь, на смерть... Они думают, что я это из эгоизма... Ради личной славы? Нет, если бы они увидели меня в бес­сонные ночи... Если бы могли заглянуть, что творится у меня в душе... Иной раз самому смерти хочется, жутко, страшно... Так больно за эти бесчисленные жертвы!..» [62].

Военное искусство Скобелева включало элементы военной психоло­гии и воинской эстетики. В его отряде все от генерала до солдата забо­тились о своей внешней и внутренней красоте. «Надо везде и показом брать!» - часто говорил Скобелев. Да он и сам был очень красивым в жизни и в бою, причем заставлял любоваться собой, но, самое главное, умел личным примером заражать чувства офицеров и солдат. Это был не только выдающийся генерал-артист, но и талантливый, творческий организатор, импровизатор военных действий и этим заметно отличался от генералов-ремесленников.

М.Д. Скобелев часто смотрел в глаза смерти. Как и Наполеон Бо­напарт, он умел скрывать отрицательные чувства, побеждать страх, причем всегда оставался самим собой в критические моменты боя. Это простое, целесообразное и скромно-красивое мужество выдающегося русского полководца превосходно подметил художник В.В. Верещагин, наблюдая Скобелева непосредственно в бою, под градом турецких пуль и снарядов: «Смотрю на него и замечаю, не наклоняется ли он, хоть немного, хоть невольно, под впечатлением свиста пуль! — Нет, не наклоняется нисколько! Нет ли какого-нибудь невольного движения мускулов в лице или руках? — Нет, лицо, по-видимому, спокойно и руки, как всегда, засунуты в карманы пальто. Нет ли выражения беспокойства в глазах, — я разглядел бы его, даже если бы оно было хорошо, глубоко скрыто, — кажется, нет, разве только бесстрастность взгляда указывала на внутреннюю тревогу, далеко-далеко запрятанную от посторонних. Идет себе мой Михаил Дмитриевич своей обыкновенной походкой...» [16]. На вопрос Верещагина, каким образом он преодолевает чувство страха и смертельную опасность в бою, Скобелев с присущей ему скромностью ответил: «Что за вздор, меня считают храбрецом и думают, что я ничего не боюсь... Я "взял себе за правило никогда не кланяться подогнем..."» [17].

Солдаты Скобелева атаковали противника под звуки полковых ор­кестров, шли с развернутыми знаменами. Музыка вызывала у воинов эмоциональное состояние стенического типа, повышающее жизне­деятельность солдат в критических условиях реального наступления. «Наши отцы, - говорил Скобелев Немировичу-Данченко, - были луч­шими боевыми психологами и понимали влияние музыки на солдата. Она поднимает дух войск. Наполеон - бог войны - хорошо сознавал это и водил атаки под громкие звуки марша...» [63].