Консультирование и психотерапия

Еще один пример может также указать на необходи­мость установления четко очерченных границ различных аспектов привязанности в терапевтической ситуации. Чарльз, одиннадцатилетний мальчик, направлен в клини­ку, поскольку до сих пор не научился читать. По-видимо­му, причины преимущественно заключались в том, что он по болезни пропустил важную часть занятий в первом клас­се и что его младшая сестренка, любимица всей семьи, ус­пешно справлялась с теми школьными заданиями, кото­рые у него не получались. Старания школы исправить его положение ни к чему не привели, но индивидуальные контакты с психологом в клинике очень быстро принесли результат. Постепенно в ходе этих сеансов на поверхность выходил все более и более глубокий материал — потеря дедушки, который был очень близок ему, а затем отъезд любимого брата, который женился и уехал из родительс­кого дома. По мере того как контакт становился более тес­ным, его отношения с консультантом с очевидностью пе­рерастали во все большую привязанность и его интерес к улучшению чтения стал падать. Тогда психолог провел бе­седу у Чарльза в школе. Когда Чарльз узнал об этом, он выразил негодование, которое психолог пытался в большей мере объяснить, нежели просто принять как нечто ес­тественное. Затем с нарастающей обидой Чарльз сказал:

“Как же так, я рассказываю тебе так много, а ты мне — со­всем ничего!” Вместо того чтобы и дальше принимать свою роль терапевта, помогая осознавать и проясняя обиду маль­чика, психолог ответил, что он готов рассказать ему о себе. Что бы он хотел узнать? Его ответ был совершенно искрен­ним для ребенка, который жаждет безграничной любви и внимания. Он сказал: “Я хочу знать о тебе все”. Психолог рассказал ему о себе, и чем больше он говорил, особенно о том, что у него были и другие близкие личные отношения, тем более враждебным становился мальчик. После этой беседы его ситуация вне клиники резко ухудшилась. Он стал плохо учиться и демонстрировал все более негатив­ные отношения. Его мать (по его требованию?) в конце концов прекратила контакты с клиникой.

Если бы психолог в этом случае стремился принять негативные чувства мальчика столь же открыто и просто, как принимал его положительные чувства, результат ле­чения мог бы оказаться совсем иным. Границы так и ос­тавались туманными и неопределенными, что сначала позволило Чарльзу думать, что он был единственным объектом привязанности терапевта, а в конце привело к тому, что мальчик остался с чувством, что его предали. Он решил, что терапевт не любит его, поскольку у него были и другие связи, другие контакты, без его участия.