После того как мы расселись, я сказал: “Мне кажется, сегодня был сильный гололед, когда вы ехали сюда. Должно быть, очень скользко на дороге?” Никакого ответа. “Ты живешь в В., не так ли?” Бурчание, означающее “да”. Она сидела в кресле, скрестив ноги, рот довольно плотно сжат, и большую часть времени смотрела на меня, не избегая моего взгляда. После очень короткой паузы я сказал: “Тебе, наверное, интересно, почему ты здесь, и, наверное, не очень-то хочется здесь находиться?” Никакого ответа. После этого первого замечания я произнес еще несколько фраз по поводу того, что ничего не знаю о ней, ее семье, что, по-видимому, ее мама считает, что ей можно помочь стать счастливее и что она могла бы добиться больших успехов в том, к чему проявляет способности. Никакого ответа. Я продолжал: “Я не знаю, отчего это происходит, но чаще всего, когда мы поговорим о своих проблемах с кем-то другим, то это помогает понять их и обрести хорошее самочувствие. И еще, я не вправе и не хочу указывать, что тебе следует делать или что ты должна думать или чувствовать”. Салли пробурчала: “Что вы имеете в вицу?” Я продолжал: “Ну, само собой разумеется, большинство людей, которые приходят сюда поговорить с нами, делают это добровольно — когда они чувствуют, что им нужна чья-то помощь, потому что их что-то беспокоит. Ты можешь чувствовать себя несколько иначе, потому что это твоя мама решила, что было бы весьма кстати прийти сюда. Но, вполне возможно, что разговор с кем-то может помочь человеку прояснить свои мысли и улучшить свое отношение к другим и, может быть, к самому себе. Иногда мы испытываем сильный внутренний дискомфорт. Моя единственная цель — выслушать все, о чем бы ты ни посчитала нужным сказать, и этим, возможно, помочь тебе стать в целом счастливее”. Эти слова были высказаны мною не на едином дыхании, а сопровождались паузами, отделявшими одну мысль от другой. Кроме того, я старался выглядеть как можно дружелюбнее и не строго. Большую часть времени она сидела, уставившись на меня, покусывая золотое сердечко — кулон, висевший у нее на шее, или теребя волосы. После паузы я продолжил: “Ты считаешь, что довольно трудно говорить с человеком — выражать словами то, что чувствуешь?” Никакого ответа. После очередной паузы я сказал: “В данный момент я ничего не знаю о самом главном — о тебе, твоей семье. У тебя есть сестры?” Салли ответила на этот и остальные подобные вопросы вполне вежливо, выдавая минимум информации. После непродолжительной беседы такого рода наступила следующая пауза. — 50 —
|