Социальная психология XXI столетия. Том 2. 2005

Ограниченность возможностей экстраспективного описания социального поведения обусловила необходимость нахождения возможностей изучения природы внутренней активности и порождаемой ею реальности, определяющей миро и самоотношение субъекта. Так как эта реальность представлена в сознании субъекта и доступна только ему самому, возникает необходимость разработки возможностей ее объективного изучения, которая появляется благодаря включению в предмет социально-психологического исследования самоописаний. Привлечение последних привело к констатации того, что человек не удовлетворяется констатацией происходящего, а стремится к построению его причинных объяснений, могущих быть как адекватными, так и не адекватными. Именно эти причинные объяснения стали предметом изучения атрибутивного подхода, придавшего новый импульс развитию социальной психологии. Так как самоописания по существу представляют собой текстовые репрезентации внутреннего мира, последующее развитие социально-психологического знания столкнулось с проблемой их интерпретации. Осознание самой возможности множественной интерпретации поставило проблему соотношения идиографического (уникального в конкретном человеке, отличающего его от других) и номотетического (характерного для всех людей) в последующем еще более детализировавшуюся в соотношении имического (культурно специфичного) и итического (культурно общего).

Расщепление социально-психологического знания на качественно отличные реальности, требующие соответствующих исследовательских методологий, резонировало с постмодернистскими тенденциями в культуре. На смену универсализму приходит антиуниверсализм. Анализируя общее состояние психологической науки в этот период, K. J. Gergen (1997) выделяет четыре фундаментальные особенности:

1. Исчезновение предмета исследования. Фундаментальный вопрос, поставленный постмодернистами, сводится к утверждению, что наш язык о мире оперирует как зеркало этого мира, на основе социальных процессов, которые кристаллизируются во множестве различных теорий, в результате чего предмет исследования размывается, становится множественным, фрагментарным.
2. Переход от универсальных свойств к контекстуальному отражению исторических обстоятельств вопроса, к критической саморефлексии.
3. Маргинализация метода. Экспериментальная методология модернистов ставит человека в позицию механического автомата, поведение которого является продуктом внешнего ввода; таким образом отрицается его активность и личная ответственность; проводится искусственное обособление исследователя, утверждается первичность знания, достигаемого через отчуждение.
4. Миф о прогрессе. В рамках модернизма прогресс научного познания рассматривается как процесс поступательного преодоления трудностей на пути достижения истинного знания; ставится под сомнение и само понятие истины, и исследование как средства ее достижения.

В эпоху постмодернизма берется курс на обеспечение тесной связи психологической науки с повседневной жизнью человека, но целью становится не поиск истин, а предложение альтернатив, отражающих многообразие трактовок того или иного явления. Вместо объективных оценок психолог приглашается к идентификации с позицией личности, профессионала и политика. Активность, деконструкция (освобождение от собственных предубеждений), диатропика (идея многомерности), диалогика и др. Вместо того, чтобы говорить о причинах того или иного явления, социальный психолог постмодерна говорит о том, каким оно может быть. Он проповедует смелость преодоления барьеров здравого смысла, введения новых форм, теорий, интерпретаций, интеллектуальности.