|
- Вот погодите, скоро и у меня будет переходный возраст! Может быть, поэтому Настин переходный период мы пережили гораздо легче, чем Анюткин. Старшая дочка успела воспитать в нас стрессоустойчивость и необходимую гибкость, а также – смиренное мужество перед проявлениями нового мира, который совершенно не церемонится с нами, людьми из вчерашнего дня. На тему конфликта между родителями и подрастающими детьми написано столько литературы, что ее пора систематизировать в отдельном каталоге, но я в последнее время стала предпочитать литературу художественную, не рекомендательную, а описательную, потому что рекомендаций на каждый конкретный случай не напасешься, а глобальные установки лучше высвечиваются художниками слова, которые честно отражают действительность. В одном сходятся абсолютно все – что этот конфликт, это великое противостояние абсолютно необходимо детям, чтобы стать взрослыми и самостоятельными, шагнуть в завтрашний день, который будет, может быть, совсем не похож на все предыдущие, и мы даже не знаем, как именно не похож. Мы не можем, не умеем подготовить их к чему-то конкретному, у нас есть только одна возможность – не мешать им самим изучать опыт каждого прошедшего дня и переносить его в завтра, а также – быть готовыми вместе с ними к неожиданностям, мало того, уметь их желать и радоваться им. Этот процесс противостояния, а затем – отрыва от родных пенатов, болезненный и трудный не только для родителей, которые становятся заявителями проблемы, но и для самих детей, которые одновременно любят их и презирают за консерватизм, непонимание их современных потребностей, нуждаются и в свободе и в зависимости от них. Как им плохо без нас, которые их могли бы понимать и держать тылы, видно из кусочка диалога девочки четырнадцати лет и психолога: - Чего же может бояться девочка, оставшись одна в комнате? - Остаться одной в этом огромном и страшном мире...” Ее словам вторит героиня романа А.и.Б. Стругацких «Гадкие лебеди» – о детях, которые решили уйти из города от своих родителей, глупых, истеричных, заливающих свой страх перед жизнью алкоголем, уйти в неизвестность, с чужими не-людьми, которым почему-то верят больше, чем собственным, давшим им жизнь и тут же ее отнимающим, папам и мамам: «Где-то в огромном пустом мире плакала девочка, жалобно повторяла: не хочу, не хочу, несправедливо, жестоко, мало ли что будет лучше, тогда пускай не будет лучше, пускай они останутся, пускай они будут, неужели нельзя сделать так, чтобы они остались с нами, как глупо, как бессмысленно...» — 92 —
|