|
Все события этой ночи показались Иоганнесу сном, если бы в карманах его не лежала горсть жемчужин. Они могли бы его сделать богатым, набери он их побольше. Но штурман Бердт предпочел песни Русалки. Как-то за кружкой пива штурман помянул жемчужный остров. Компания моряков с удовольствием подхватила тему. Оказалось, что среди сотен морских небылиц и истинных приключений история о Русалке и острове была уже не новой. Рассказывали, что все встречи с Русалкой кончались плохо. Моряки, естественно, увлекались не пением морского чуда, а сокровищами острова. Они набивали карманы и не могли остановиться. Шторм, которым обычно заканчивалось пение Русалки, отбирал назад жемчужную добычу, а незадачливых охотников отправлял на морское дно. Верно, эта история подтверждала известные приметы, что слышать голос Русалки — значит ждать приближения шторма. Иоганнес с грустью вспомнил прощание с Русалкой, которая спасла жизнь и ему, и его кораблю. Встретит ли он когда-нибудь ее еще раз? Да, он встретил ее снова и снова. Она находила его, даже если он плыл на других кораблях и в иных широтах. Когда он оказывался на вахте, Русалка пела ему, и шторм обходил стороной его судно. Несколько раз они встречались и на острове, и зачарованный штурман забывал о сокровищах, валявшихся у него под ногами. Зато Русалка пробудила в нем музыкальное дарование. Иоганнес приобрел скрипку, и вскоре песни Русалки, повторенные морским музыкантом, могли подчинять себе стихии. Штурман с удивлением видел, как усмиряются волны, внимая его игре, а при иной теме он мог вызвать ветер. Впрочем, самым большим талантом штурмана было его воображение. Не раз оно подводило его, когда он принимал выдумку за правду, но куда чаще оно выручало Иоганнеса. Так, в отчаянные дни скитаний, когда на корабле кончались запасы воды и провизии, среди голодающей команды, готовой к людоедству, он один сохранял присутствие духа. И выдержке его способствовала сила его воображения. В любой момент он мог представить себе самые изысканные яства и самую прохладную и чистую воду из горных источников. Видно, его стойкость в лишениях делала его избранником среди товарищей. Вскоре он стал капитаном, и не было второго, кому матросы могли бы спокойно вверить свою судьбу. Впрочем, не столь уж идеален был Иоганнес Бердт. Пылкость его чувств нередко заставляла его забывать границы. Бродяжий дух, приводивший его к монашеской аскезе на море, давал себе волю на берегу. Иоганнес просиживал ночи за картами, не считая осушал бутылки с крепкими винами, влюблялся в женщин в каждом порту, дрался на дуэлях и порой не сторонился пиратских компаний. Пожалуй, из всех перипетий Бердта выносила его фантазия. В принципе он ни к чему не привязывался, так как не нуждался в реальности. Так же как с пищей, он мог преодолевать все препятствия: изнывать от жары в морозные дни, пьянеть от солнечных закатов и, находясь в пустыне, создавать целый мир, которым правил, подобно Гаруну аль Рашиду. До встречи с Русалкой он был абсолютно свободен, но также и одинок. После ее появления стал испытывать нужду в действительности. Он тосковал по ней и мечтал о каждой новой встрече, за которую был готов пожертвовать собой. — 88 —
|