|
Нелепость сна и в то же время попытка ему последовать вызывала у доктора известное смущение. Тем не менее он справился о таверне. — «Старая любовь»? — недоуменно повторяли местные жители. — Нет, что- то о такой не слышали. Неожиданно нашелся один пожилой моряк, которому это название было знакомо. — Да, да. Это заведение существовало уже лет триста-четыреста назад. Оно и сейчас существует, но носит совсем иное имя — «Встреча моряков». И до сей поры в нем сохранился прежний интерьер: столы, лавки и прочие залы, не говоря уже о пиве и закуске, которыми угощались наши предки. Обрадованный доктор вместе со своими друзьями отправился в известную городу таверну. И правда, все было выдержано в стиле былой эпохи: и длинные столы, и вырезанные из дерева макеты кораблей, подвешенные к потолку, и достоверное ощущение корпуса судна в дощатых стенах. Несколько зал, расположенных как террасы, одна над другой, имели свои интерьеры. Если нижняя была рассчитана на простых матросов и напоминала кубрик, в котором разливался свет от подвешенных корабельных фонарей, то следующие залы приготовлялись для лиц более высокого ранга: боцманский зал, штурманский, офицерский зал и, наконец, шкиперский, отвечавший вкусам изысканной кают-компании. Из иллюминаторов на стенах вливался зеленоватый свет. В нижних залах звучала шарманка, в штурманской — камерный оркестр, в шкиперской шум голосов мешался с перебором струн гитары, и звучала скрипка. Лондрус и его приятели нашли место в последнем зале, украшенном старинными картами, компасами и деревянными резными фигурами, некогда венчавшими бушприты старых кораблей. Вскоре крепкое пиво привело компанию в мечтательный лад. Пол под ними стал слегка покачиваться, в жарко растопленном камине завывал ветер, полумрак тяжелил веки. Доктор, с интересом разглядывая интерьер, вдруг обратил внимание на старинный портрет хозяина таверны. Что- то знакомое проступало в его чертах. — Послушайте, доктор, да ведь этот портрет словно написан с вас! — Мало ли есть похожих людей! — отвечал Лондрус. Он не любил привлекать к себе внимание, и в этом была еще одна его особенность. Какое-то неприятное чувство, похожее на страх, отталкивало его от зеркала, словно он боялся своего отражения. Меж тем хмель стал одолевать доктора. Откуда-то из глубины таверны зазвучала трогательная, баюкающая песня. Сначала простая, как звук колокольчика, мелодия быстро изменилась. Незримая певица вдохновлялась все новыми темами и демонстрировала немыслимый диапазон возможностей своего голоса. Сильный и звучный, он взлетал и падал, кружился и завлекал. Странное ощущение, что этим дивным голосом поет не один человек, охватывало слушателей. Более того, казалось, что духи стихий воспользовались им, чтобы утвердить себя в мире людей. И то ветер, подобно изголодавшемуся волку, выл этим голосом, то рушились волны, то кричало небо, и стонала земная твердь. Волшебница пела, и все, о чем была ее песнь, становилось явленным перед глазами тех, кто ей внимал. Лондрус сидел околдованный, и слезы неудержимо текли по его сцепленным пальцам. Туманный берег, ночное небо с лунным сиянием, пробившим облака, крик чаек, хлопанье парусов, теплое дыхание земли среди соленого запаха морских волн… — 86 —
|