|
Теперь я поведаю вам, какие мытарства мне посылались. Я их называю таким словом, но равно мог бы сказать о минутах бесконечного счастья, приходивших ко мне. Раз в году в период белых ночей я получал записки от неизвестных лиц. С меня брали клятву не предпринимать никаких шагов, обещая свидания с той, кто мне был дороже жизни. В условленном месте я садился в карету, увозившую меня в какой-либо дом. В темной комнате у зарешеченного окна, за которым висела тяжелая портьера, я рассказывал свои истории, не зная наверняка, слушает ли меня хоть кто-нибудь. Тем не менее Любовь вселяла в меня безумную надежду, что это Елена внимает моему голосу. После стольких слез и страданий я испытывал величайшее блаженство от наших немых встреч. И оно увеличивалось многократно, когда я думал, что моя возлюбленная жива и стремится ко мне так же, как и я, подвергая себя опасностям. Но вот пришел час, когда я, наконец, должен был сделать выбор, Мне исполнилось шестьдесят пять лет, и я предчувствовал, что дни мои сочтены. От моих тайных адресатов давно уже не было известий, и я не знал, жива ли еще Елена. Однако и среди миллионов душ, ушедших с земли, я решил отыскать ее и быть с ней. Я знал заклинания и чары, но мне было необходимо запечатлеть ее лицо на портрете таким, каким оно явилось моим глазам в день свадьбы. Через него я надеялся вновь связать цепь, разорванную масонами. В день, который считают датой моей смерти, я спустился в комнату, оставив вместо себя восковой муляж, торжественно погребенный на кладбище. Как видите, молодость моего тела вернулась ко мне и смерть не посмела последовать за мною. Я взял краски и обратился к холсту. Но то, что я считал легким, оказалось делом невероятной трудности. Вот уже столетие по крупицам я собираю черты лица моей возлюбленной. Взгляните на портрет. Это лицо Елены, но я никак не могу передать выражение ее глаз. Оно было неуловимо еще в те времена. Живость и изменчивость души светилась в ее взоре. И вот у моего творения нет глаз и нет души. О, сколько пройдет еще лет, прежде чем я закончу свою работу и смогу последовать за своей любовью! — И вы с тех пор находитесь здесь совершенно один? — спросил я князя. — Нет. Близкие мне друзья, посвященные в мою тайну, навещали меня. Некоторые из них, страшась смерти, пытались остаться со мной, но вскоре переступали роковой порог. Смерть не так ужасна, как бессрочное заключение. Жизнь вечно требует движения, и смерть дает его. — Но неужели вы бессильны что-нибудь придумать, чтобы выйти хоть на мгновение наверх, взглянуть на солнце? Может, оно указало бы вам способ изобразить глаза вашей возлюбленной? — 102 —
|