|
ЗАНЯТИЕ 9 Зажечь искру Бен. Вот одно из самых ярких воспоминаний моего детства: отец, одетый в костюм-тройку, покидает дом, торопясь на ночной поезд, идущий в Глазго. Я спросил тогда у мамы, как долго отца не будет, и она уверила меня, что я увижусь с ним вечером следующего дня. — Твой отец хочет обсудить важные для него вещи с джентльменом, живущим в Глазго. Они позавтракают вместе на железнодорожной станции Глазго. Затем твой отец сядет на следующий поезд и вернется в Лондон. — Этот человек — какой-то наш особый друг? — поинтересовался я, но мне ответили, что джентльмена из Глазго я не знаю и что мой отец тоже лишь немного знаком с ним. Это немало меня озадачило. По всей видимости, в то время мне было восемь или девять лет. Потом я спрашивал отца, почему для разговора с джентльменом из Глазго он не воспользовался телефоном. Отец поднял брови, его глаза заблестели. Он всегда становился таким, когда собирался давать жизненные наставления. — Кое-что в жизни стоит решать с глазу на глаз, — сказал отец, назидательно размахивая указательным пальцем. Эти события, включая урок, преподанный отцом, показались таинственными и удивительными мне, ребенку, и потому навсегда остались в моем воображении. В 1981 году, когда меня попросили возглавить поездку симфонического оркестра консерватории Ноной Англии на Эвианский фестиваль, проходивший на Женевском озере, я наконец нашел применение этому давнишнему воспоминанию. Организаторы фестиваля были уверены, что я приглашу самого выдающегося виолончелиста в мире, Мстислава Растроповича, исполнить концерт для виолончели, написанный специально для него композитором Анри Дютийе. Я был знаком с Растроповичем, поэтому в октябре позвонил его ассистентке в Вашингтон, упомянул необходимую дату, выпадающую на апрель, и поинтересовался, будет ли Слава свободен в это время. Ассистентка ответила с явным пренебрежением в голосе: "Вы имеете в виду ближайший апрель? У м-ра Растроповича все расписано вплоть до 1984 года. Нет никаких шансов, что он рассмотрит ваше предложение". Затем я поинтересовался, есть ли у меня шанс позвонить Славе и поговорить с ним лично, поскольку мне казалось, что глубокая любовь Растроповича к музыке Анри Дютийе пробудит в нем интерес к фестивалю в Эвиане. Ответ мадам был не более любезным, чем в предыдущий раз. Но в конце концов она заявила, что м-р Растропович будет в среду в десять часов утра, и, при желании, я могу связаться с ним по телефону. — 87 —
|