|
Назначенный день настал, а я все еще не знал, о чем буду рассказывать на предстоящей встрече, и сильно из-за этого нервничал. Прилетев утром из Вашингтона в Бостон, я погрузился в беседы, лекции, студенческие семинары, подготовку к концерту, и меньше всего мне хотелось думать о встрече с группой пожилых людей. Я даже попытался отменить эту встречу, но женщина-организатор настаивала на необходимости моего визита, ссылаясь на то, что на выступлении будут присутствовать люди, знавшие моего отца, и что ей не хотелось бы разочаровывать их моим отказом. Я согласился прийти, но при условии, что уйду ровно в три. А начало встречи было запланировано на два часа. Появившись без десяти два в довольно невзрачном помещении со складными сиденьями, я заметил в зале лишь одного слушателя, точнее слушательницу — пожилую женщину в пятом ряду. Она сказала мне, что ее зовут Сара. Я поговорил с ней пару минут, затем предложил пересесть поближе. Но Сара не желала менять место. — Я всегда здесь сижу, — ответила она. Я доброжелательно подзадорил ее: — Кто знает, Сара... А вдруг оттого, что вы пересядете на другое место, сегодня произойдет что-нибудь новое? Сара не захотела принимать мой вызов: — Вы в своем уме? В моем-то возрасте! Мне восемьдесят три года! Произнося эти слова, она встала и, словно пытаясь доказать свою правоту, пересела с пятого ряда на четвертый. Мне показалось странным, что, кроме Сары, в зале по-прежнему никого не было — получалось, что я отложил столько важных дел только для того, чтобы выступать перед одной только Сарой. К счастью, зал постепенно заполнился, и в начале третьего довольно многочисленная аудитория с нетерпением ожидала начала моего выступления. Сара была далеко не самой пожилой слушательницей, поскольку одному из присутствующих перевалило за 103 года. Мой доклад назывался "Новые возможности". Я рассказал немало историй, большей частью <> моем отце, который до конца своих дней защищал красоту и ценности Старого Света, несмотря па то, что к концу жизни полностью ослеп. Моему отцу пришлось немило пережить — пехотинцем он принимал участие в Первой мировой войне, и в 1938 году принял непростое для себя решение перебраться вместе с семьей из Германии в Англию, расставшись с матерью и ее сестрами, не пожелавшими покинуть родину. Эти женщины потом погибли в концлагере... Однажды я спросил его, почему он никогда не расстраивается и не сердится. Он ответил: "Я попросту понял, что, испытывая чувство горечи, человек не может жить полноценной жизнью". Уже будучи глубоким стариком, он завоевал любовь обитателей и сотрудников дома престарелых Croham Leigh благодаря своему умению смотреть на любую ситуацию под неожиданным углом зрения. "Не бывает плохой погоды, — любил повторять отец, — бывает неподходящая одежда". Даже в последний день своей жизни отец пытался шутить, а ведь все, что у него тогда оставалось, это слух, речь и чувство юмора. Мой брат Люк, который лечил отца, вошел в комнату и сообщил о своем присутствии. Умирающий пациент ответил своему врачу: "Чем я могу быть вам полезен?", и слабо улыбнулся. Это были его последние слова... В тот вечер он умер. — 46 —
|