|
Высокая оценка помогает людям добиваться общей цели Даже в симфоническом оркестре, где дирижер и сотня музыкантов сосредоточены на общей цели — на искусном исполнении, — возможен полнейший разлад. Далеко не каждый дирижер способен выйти за рамки собственных принципов и предубеждений, чтобы объективно оценить, помогает он музыкантам в исполнении произведения или скорее мешает. Перед тем как гобоистка поднесет инструмент к губам для длинной сольной партии, она устремляет свой взгляд на дирижера и вместе с информацией о темпе, выразительности, форме, ритме, окраске и характере музыки получает от него и послание, содержащее заранее поставленную ей отметку, которая лучше, чем все остальные, определяет качество предстоящего исполнения сольной партии. Отметка А, подаренная легко и непринужденно, станет отражением чувства единой команды, а также партнерского и доброжелательного отношения. Она говорит о сплоченности и успешности, о том, что в сознании каждого из нас за лишней массой аморфного камня может по-прежнему скрываться изумительная статуя. Не обладая достаточной мудростью, человек следует исключительно собственным принципам и ищет людей, интересы которых согласуются с его собственными, обходя вниманием всех тех, с кем, как ему кажется, у него нет ничего общего. По инерции мы предвзято относимся к тем музыкантам, сослуживцам или нашим близким, которые не соответствуют нашим стандартам, и, сами того не осознавая, ослабляем попутный ветер, дующий в их паруса. Но, обретя новый взгляд, когда всем нашим взаимоотношениям заранее выставляется оценка А, мы становимся одной командой с другими, поскольку А стала признаком и гарантией истинного партнерства. Бен. Когда я разучивал Девятую симфонию Малера с Лондонским филармоническим оркестром, я обратил внимание на то, что одна из скрипачек всегда сидит в невероятно расслабленной позе, весьма напоминающей вопросительный знак. Даже на генеральной репетиции унылая осанка этой скрипачки заметно контрастировала с демонстративной подтянутостью и собранностью других музыкантов. Ее игра была безупречной, но напряженность финальной части произведения, выворачивающей всю душу наизнанку, особенно подчеркивала неуместность ее безразличной манеры, столь несвойственной высокому исполнительскому мастерству. В конце репетиции я подошел к ней и спросил, все ли, по ее мнению, идет как следует. Ее ответ немало удивил меня. — Это вы писали партию скрипок? — спросила она. Я объяснил, что мы использовали эту скрипичную партию во время нашего недавнего выступлении в Бостоне, на что она ответила: — 26 —
|