|
Том отлил настоявшегося чаю в свободную кружку и протянул старику. «Чёрт с ней, с постоянной работой – ответил Том, проигнорировав слухи об аномалиях – Человек не должен жить в постоянной обстановке. Он должен всё время менять её». «Это почему же? – спросил озадаченный старик. – Я вот сорок лет работал на одном месте, мой портрет на «Доске почёта» до сих пор висит. Летунов у нас в обществе не уважают!» «Эка ценность! – хохотнул Том. – Я тебе другое скажу: Если человек меняет обстановку, ищет перемен, ищет чего-то нового, то он и сам обновляется, понимаешь? А обновляться – значит омолаживаться!» «Философия всё это! – буркнул старик. – Что-то я молодых стариков не видел». «А ты ничего и не видел за свои сорок лет! – ответил Том. – Так я вот что тебе скажу на прощанье. Я видел в горах Тянь-Шаня стариков, у которых не было ни одной морщинки. Однажды в Кум-Тор, где мы стояли с экспедицией, забрёл китайский монах. Ему было 107 лет. Но по лицу ему можно было дать не больше 60-ти. Это у него я узнал, что перемена и обновление обстановки обновляет и омолаживает самого человека». Сосед оживился. Отхлёбывая свежий чай, спросил: «А ещё что интересного рассказывал тот монах?» «Интересное – только в цирке. Для интереса я не щёлкаю клювом», ответил Том, собирая рюкзак. «Я интересуюсь не для развлечения!» – обиделся старик. «Да, ладно! – примирительно сказал Том, – я не хотел тебя обидеть. Сам обиделся. А монах, что монах? Мне запомнились его слова насчёт Будды, который нигде не задерживался дольше пяти дней. Чтобы не привыкать, чтобы не возникала привязанность». «А что – это плохо?» «Ну, это, смотря у кого какая философия, – ответил Том. – Вон, марксистко-ленинская философия, по которой ты жил была нормой жизни так ведь?» «Так!» – сказал сосед, не зная, к чему же клонит его оппонент. «Ну вот, а на востоке нормой жизни является философия буддизма. Или ты не уважаешь нормы жизни соседней цивилизации?» «Но мы же не на востоке живём, а в России» – парировал коммунист. «Мы говорим не о том, где мы живём. Мы говорим, что есть, кроме материализма, и другие нормы жизни, которые нельзя исключать. А ты, живя только в своей норе 40 лет, исключил из своего ума все остальное. Твой ум стал постоянным, неизменным – неспособным к омоложению. Понятно?» «Ничего мне не понятно – ответил старик. – Слова вроде бы все русские, а не понимаю». «Если твой ум отделён от остального мира, то он быстро разлагается, – терпеливо объяснял Том. – Любое яйцо, отделенное от наседки, загнивает и разлагается. Разложение – это смерть. Вот ты и приблизил к себе смерть раньше времени со своей философией, понятно?» — 36 —
|