|
Свою лепту в негативное развитие сексуальной революции вносит и тенденция, которую я назвал "ложной женской эмансипацией". Речь идёт о том, что часть женщин избрала моделью своего поведения, то, что исконно считается атрибутами десоциализации и незрелой мужской сексуальности (агрессивность, промискуитет, алкоголизация). Высокий уровень разводов – показатель не столько подлинной эмансипации женщин, сколько эмансипации ложной. Налицо парадокс. Сексуальная революция на Западе поначалу сопровождалась молодёжными экспериментами с групповой семьёй. В 60-70х годах всерьёз поговаривали о том, что моногамная семья изжила себя. Больше всего от таких экспериментов в студенческих городках-кэмпусах пострадали "общие дети", которые получали от общих "пап" и "мам" гораздо меньше любви, чем в обычных семьях. Но все эти радикальные перегибы ушли в прошлое. Критика отношений, сложившихся в моногамной семье в условиях старой ханжеской парадигмы половых взаимоотношений, оказалась, в конце концов, целительной. Сексуальная революция на Западе сделала супружеские отношения более равноправными и свободными (то, что мы обозначаем сменой "авторитарной семьи" на "эгалитарный тип"). По мере спада молодёжного бунта стало очевидным, что моногамная семья не только выдержала нелёгкие испытания, но и вышла из кризиса окрепшей и обновлённой. Такова уж парадоксальная реальность – несмотря на установившийся высокий уровень разводов, большинство семей на Западе, пожалуй, стали дружнее и сердечнее, чем семьи начала нашего века. У нас же дело пока принимает совсем иное направление. Прослойка наиболее радикально настроенных ложно эмансипированных женщин решила, что мужа вообще невыгодно держать. Ведь денег он приносит столько же, если не меньше, чем она сама! Зачем же его тогда кормить и обстирывать? "Мавр сделал свое дело, мавр может уйти", пусть только исправно платит алименты на ребенка, а уж его бывшая жена сообразит, как ей вести себя после развода. Жизнь, мол, даётся один раз и надо спешить, чтобы не упустить своего шанса на наслаждение. Социолог Сергей Голод прав, напоминая, что развод – "важный компонент современной семейной системы, который открывает возможность прекращения перманентного конфликта в обстоятельствах совместного проживания двух взрослых людей. Как бы ни оценивался развод с позиций нравственности, – зло или добро – постановка задачи предотвращения разводов вообще – бесперспективна". Всё это так. Но разводы – психогенный фактор для детей. При одном миллионе разводов в год безотцовщиной становятся 1100000 детей ежегодно. Воспитанные в неполных семьях, они вырастают невротиками. Да и для самих родителей распад семьи нередко оборачивается скорее бедой, чем благом. По крайней мере, об этом свидетельствует повседневная врачебная практика. Одиночество и, главное, неспособность отказаться от эгоистических претензий, грозят даже очень эмансипированной женщине развитием депрессии, какими бы радужными ни казались ей поначалу перспективы одинокой и независимой жизни. — 289 —
|