|
Я смотрела фильмы и читала о мафии, ну, как там убивают людей и потом они исчезают с лица земли. И до сих пор тщательно избегала всяких контактов с мафией. «Я уже отсидел десять лет в тюрьме, – продолжал Муррей спокойно. – Мне сейчас тридцать семь лет. Но я выжил, и сейчас мне могут здорово намылить холку из‑за тебя. Но не могу видеть, когда славные девушки вроде тебя попадают в такие передряги». Он отвел взгляд от лобового стекла и посмотрел на меня в упор. «Я делаю это для тебя, но ты тоже должна сделать одну вещь. Дело, за которое мы взялись, – это не детская забава. Сегодня нас ждет опасная серьезная работа. Ты должна делать каждый момент лишь то, что я тебе скажу, и тогда все будет нормально. Не бойся и делай точно так, как я тебе скажу». Думаю, что от таких слов у меня глаза полезли на лоб. «Что ты хочешь сказать, Муррей?» – спросила я. «Повторяю, Ксавиера. Что бы ты ни увидела сегодня – никогда больше об этом не вспоминай. И никогда не упоминай моего имени и не говори никому, что произошло». Я выглянула из окна автомобиля на мокрую улицу в падающих струях дождя, и меня прошиб холодный пот. «Муррей, – спросила я после паузы, – почему мы должны встретиться с ними перед входом на кладбище в Квинс, ведь это, наверно, самое жуткое в мире место, особенно в такой мрачный вечер?» Муррей посмотрел на меня, как на глупого несмышленыша. «Ксавиера, – сказал он, – что за дурость. Ты что думаешь, они собираются встретиться с тобой перед входом в магазин Сакса на Пятой авеню или «Максвелле Плам»? Они хотят встретиться с нами там, где не будет свидетелей». В пятнадцать минут девятого Муррей остановился перед входом на кладбище. Рядом проходил хайвей, по которому мчались одна за другой машины. Справа от нас стоял монумент, и около него под арочной крышей небольшой тупичок, может быть, около пяти метров длиной. Никаких других припаркованных машин вокруг не было видно. «Муррей, – сказала я. – Все это туфта. Уже четверть девятого, а их все еще нет», Я страшно хотела домой, пока не произошло что‑нибудь ужасное. Муррей свирепо посмотрел на меня. «Делай, как тебе сказано. Садись на заднее сиденье и заткнись. И бога ради, не трясись ты так, вроде пичужки, которая вот‑вот замерзнет до смерти». Мне не оставалось ничего другого, как взять мой зонт с острым концом – мое единственное оружие в тот вечер – и перелезть на заднее сиденье машины. Но ничего не происходило. Мы наблюдали за машинами, проезжавшими мимо, и ни одна из них не остановилась А дождь продолжал моросить, и я замерзала все больше. Муррей курил сигарету за сигаретой, и было заметно, как он все сильнее нервничал. Он открыл окно, и за ним почти ничего не было видно. — 67 —
|