Счастливая проститутка

Мое имя на конверте было написано детскими каракулями, как будто неуверенной рукой, и карандашом, а не ручкой. Я вскрыла конверт на ходу, снимая пальто. И вдруг интуитивное чувство подсказало мне, что в письме неприятные новости. Поначалу из конверта выпала только одна вещь – снимок, сделанный «Поляроидом», но изображение на этом снимке страшно потрясло меня. Я забыла уже, кто сделал эти снимки, которые мнимый полицейский по имени Мак украл из моей старой квартиры. На выпавшем снимке было мое изображение с огромным пенисом во рту, и на других, также вложенных в письмо, я занималась мастурбацией. Никакого послания в конверте не было.

Я была в страшной панике, сразу же бросилась из квартиры и спустилась на лифте в холл. Я подбежала к швейцару: «Слушай, у меня проблема!» Я доверяла ему. Он имел «отеческую» внешность, чем‑то даже напоминая моего отца.

Он знал, конечно, что я занимаюсь проституцией, но я ему приплачивала. Не показывая ему фотографий и не говоря, что точно случилось, я просто сказала, что кто‑то приходил в мою квартиру и подложил письмо, якобы адресованное другому лицу.

– Ты не видел кого‑нибудь, входившего в дом? – спросила я.

Швейцар задумчиво почесал голову и наконец сказал: «Дай‑ка мне подумать. Да, теперь, когда ты спросила меня, я припоминаю, что днем здесь крутился молодой парнишка. Я еще подумал, что он, наверно, пьян или накурился «травки». Не знаю, от чего теперь ребятня ловит кайф, но он не мог даже ступить ровно. Парень был небрит, в грязной и рваной одежде, – швейцар нахмурился. – Это был сопливый панк с длинными обвислыми белесыми волосами, наползающими на лицо, и он сказал, что ему необходимо передать тебе кое‑что».

Швейцар усмехнулся неожиданно: «Он так страшно исковеркал твое имя, что я сказал, что передам послание сам. Но этот малый заявил, что хочет сделать это сам и просто подсунет конверт под дверь. Поэтому я решил пропустить его наверх».

Я не смогла представить себе кого‑то из моих «знакомых», подходивших под это описание, но поблагодарила швейцара, дала ему пять долларов и вернулась в квартиру. Я знала, что это не шутка, и как бы в подтверждение зазвонил мой телефон. Голос на другом конце трубки был низким, с характерным акцентом нью‑йоркского простолюдина. Он произнес: «Мисс Ксавиера?»

Я знала, что звонок имеет отношение к моим фотографиям. «Да», – прошептала я. «Итак, мисс Ксавиера, я надеюсь, вы нашли письмецо?» – «Да», – сказала я, стараясь унять дрожь в своем голосе. «Мисс Ксавиера, мы хотим, чтобы вы серьезно отнеслись к нашему предложению, и хотим получить ответ к среде. Ждите нашего звонка завтра вечером в семь ровно. – Сегодня уже был понедельник! – Мы хотим, чтобы вы приготовили пять тысяч долларов либо…» – «Что вы имеете в виду? Пять тысяч долларов за этот маленький снимочек?» – возразила я. С усмешкой в голосе мужчина ответил: «Да, именно так. Мы знаем, что у вас не в порядке иммиграционные документы. Мы может повернуть дело так, что вас вышвырнут из страны в сорок восемь часов пинком под ваш сексуальный маленький задок, доказав Иммиграционному департаменту, что вы позируете для порнографических снимков, – он изобразил смех. – Мы может подарить эти фотографии людям, с которыми вы работаете, и вас уволят, и у вас снова будут неприятности с пребыванием в США. Подумайте об этом. Мы позвоним снова завтра в семь вечера».