Садистские акты вообще были очень популярными в Древнем Риме. Известный лозунг «Хлеба и зрелищ» в своей последней части подразумевал как раз это требование удовлетворения воспитываемой и подогреваемой жажды видеть боль и страдания людей. Следует констатировать, что в ряде случаев сексуально-садистские оргии включали сценарии, заимствованные из мифологии: захваченных в плен женщин, например, заставляли на глазах у публики совокупляться с животными. Римляне из высших слоев общества имели обыкновение развлекаться в компаниях победивших гладиаторов, которые расценивались ими как сексуальные объекты, вызывающие особое возбуждение. Нравы того времени, основываясь на исторических фактах, описал известный польский писатель Генрик Сенкевич в романе «Камо грядеши». Приведем выдержку из главы, рассказывающей о преследованиях христиан во времена Нерона: Но после того, как унесли трупы, зрелище перестало быть борьбой, а переменилось в ряд мифологических картин, по идее самого императора. Так, увидели Геркулеса, пылающего живым огнем на горе Эта. Виниций задрожал при мысли, что на роль Геркулеса, может быть, предназначили Урса, но... на костре сгорел какой-то другой, совершенно не известный Виницию христианин. В то же время в следующей картине Хилон... увидел знакомых ему людей. Представляли смерть Дедала и Икара. В роли Дедала выступал Эвриций... в роли Икара его сын, Кварт. Обоих с помощью сложного механизма подняли вверх, а затем столкнули внезапно с огромной высоты на арену, причем молодой Кварт упал так близко от императорского подиума, что обрызгал кровью не только внешние украшения, но и выстланную пурпуром спинку... Но картины сменялись быстро. Постыдные муки девиц, насилованных перед смертью гладиаторами, переодетыми в животных, обрадовали сердца толпы. Видели жриц Кибелы и Цереры, видели Данаид, видели, наконец, несовершеннолетних девочек, разрываемых дикими лошадьми. Народ рукоплескал все новым идеям императора, который... не отнимал теперь ни на минуту от глаза изумруда, присматриваясь к белым телам раздираемых железом и судорогами жертв. Показывали, однако, и сцены из истории города. После" девственниц увидели Муция Сцеволу, рука которого, прикрепленная к треножнику с огнем, наполняет чадом сожженного мяса амфитеатр, но который, как настоящий Сцевола, стоял без стонов с глазами, поднятыми кверху, и шепотом молитвы на почерневших губах... наступил обычный... перерыв в представлении... Самые любопытные, покинув сидения, сошли на арену и, прикасаясь пальцами к липкому от крови песку, рассуждали как знатоки и любители о том, что уже произошло и что еще должно было наступить. Вскоре, однако... осталось только несколько людей, которых задержало не любопытство, а сочувствие к будущим жертвам. — 179 —
|