|
В начале их отношений Симона страдала от депрессий, обычно усугублявшихся алкоголем. Она молча напивалась, а потом разражалась рыданиями. Сартр реагировал на ее подавленное эмоциональное состояние, которое он приписывал шизофрении, тем, что предлагал ей заключить брак, чтобы вместе получить работу преподавателей. Симона отказывалась. Она твердо решила преодолеть зависимость от Сартра и в одиночестве отправилась преподавать в Марсель. Тем не менее они договорились об изменении первоначального соглашения с тем, чтобы отложить разлуку до тех пор, пока им не исполнится тридцать лет. Из Гавра, находясь в пятистах милях от нее, Сартр продолжал побуждать Симону к продолжению поиска философской истины. Он писал ей нежные письма. «Дорогая моя, ты представить себе не можешь, но меня не оставляют мысли о тебе… Я ни на минуту не перестаю думать о тебе и мысленно все время веду с тобой беседу»27. Симона, борясь с депрессией, раз в две недели совершала долгие прогулки, которые стимулировали ее умственные способности. Через год после того, как она перевелась в Руан и три дня в неделю могла проводить с Сартром, Симона начала писать роман. В то же время она раскритиковала проекты работ, которые собирался написать Сартр, и он принял все ее критические замечания. В середине 1930-х годов Сартр переживал глубокую депрессию, граничившую с умопомешательством, причем состояние его усугублялось мескалином. После приема препарата философа преследовали галлюцинации: ему мерещилось, что за ним гоняется огромный лангуст. Подавленное состояние Сартра объяснялось тем, что он не смог достичь впечатляющего успеха, о чем мечтал. К тому времени Симона пришла к выводу о том, что он недостаточно талантлив как философ. Она убедила Сартра сосредоточиться на литературном творчестве, что впоследствии привело его к успеху, которого он страстно желал. В 1935 г. у Симоны и Сартра «поселилась» семнадцатилетняя Ольга Козакевич. Она стала первой из череды любимых студентов Симоны, которые присоединялись к «семейству» Сартр/Бовуар в качестве приемных детей. Она была также одной из немногих девушек, которая не стала любовницей Сартра. Сартр, в то время находившийся, по его собственному выражению, на самом низком уровне его безумия, воспылал жгучей страстью к смущенному, подавленному и мятежному подростку. В философском плане Симона полагала, что пылкие отношения втроем позволят ей и Сартру увидеть друг друга глазами близкого человека. Но хотя Ольга восхищалась творчеством Сартра, она находила его внешность отталкивающей и отказывалась вступать с ним в интимные отношения. Вместе с тем она пользовалась его одержимостью ею для того, чтобы он выполнял все ее желания. Сартр был в таком восторге от Ольги, что порой Симона спрашивала себя: «Не основано ли все мое счастье на гигантской лжи?»28 Через некоторое время она испытывала ужас при одной лишь мысли о будущем, в котором будет присутствовать Ольга. — 502 —
|