|
Пристав Сусебрик и его два спутника вошли в спальню. Действительно, у него была мерзкая голова, у этого пристава. Я впервые видала такого. Высокого роста, худой, бледный, с обыкновенным глупым и злым лицом, с черными усами, большими ногами… — Шкаф, — диктовал он. — Полный шитой золотом и украшенной жемчугом одеждой… — Библиотека… — С редкими книгами. Там есть такие старые негодные книги, которые стоят около трех су, слышите ли вы? Там есть и другие, которые стоят дороже. Но за этими книгами высокого достоинства следуют уже имеющие ценности только для разносчика… Записали ли вы даму на кровати?.. — Кушетка… — А! Это славная мебель! — воскликнул мой хозяин. — Эта кушетка была поверенной стольких прекрасных признаний… — Комод красного дерева в стиле Людовика XV… — Не забывайте в особенности бронзу, это самое модное теперь… Пристав сложил свои бумаги. — Вы не продолжаете больше? — спросил мой хозяин. — А этот старый ковер вы забыли? В продолжение семи лет мои ноги им добросовестно пользовались… Может быть, он станет потом дороже, если вы объявите, что на этом ковре королева Ranano окончила свое последнее произведение… — Теперь сударь, вы знаете, какой срок между описью и продажей. Если вы согласны вступить в сделку с моим клиентом… — С этим гулякой! — Или со мной… — Вы мерзки, я вас видеть не хочу. — Мы в вашем распоряжении, — закончил пристав. Последние формальности исполнены. М-е Сусебрик и его помощники, оскорбленные и взбешенные, удалились. Мой хозяин проводил их до двери, которую громко за ними захлопнул. Потом он спокойно улегся, как будто ничего особенного не случилось. Они не сразу заснули. Жанна сочла нужным сказать ему несколько слов в утешение. Она это очень мило сделала. Что же касается меня, то я, очень обеспокоенная, нахмурилась в своем углу и как старая пустомеля тихо время от времени повторяла: — Неужели меня продадут?.. Неужели меня продадут?.. Ах! если бы у кушеток могло биться сердце!.. Я клянусь, что почти ощущала его. XXВчера наложение ареста, сегодня положение адюльтера. Это так же плохо, как и возможно. Я опасаюсь еще большей катастрофы. Вчера у нас сажа загорелась… Это, должно быть, очень неприятно, когда горят. Все-таки я бы лучше хотела сгореть в огне, чем быть отправленной на продажу в магазин. В три часа пополудни хорошенькая женщина с робким и порочным видом бросилась на шею к моему хозяину, который, вероятно, ждал ее, потому что был только в нижнем белье из тонкого полотна, в желтых шелковых носках и в лакированных туфлях. Он был, впрочем, очень хорош. Мужчины, подобно женщинам, в неодетом виде бывают особенно интересны. Его широкая волосатая грудь, выдающаяся вперед; его могучие руки и ноги, с крепкими, как канат, мускулами, его плоский живот, бычья шея, на которой мускулы натягивались как если бы они были из стали — все это вместе составляло замечательную фигуру, действительно способную увлечь такую хрупкую и простенькую женщину, как Валентина. — 983 —
|