|
— Тогда почему ты не просишь меня уйти? — Без сомнения! Если бы не мой стыд, который обязывает меня быть учтивым. — Только это тебя и останавливает? — спросила молодая дама. — Может быть! Прошла минута молчания, в продолжение которой они не сводили глаз с углей в камине, уже покрывшихся пеплом. — Я остаюсь к обеду, — сказала она. — Тем хуже!.. Но я забыла тебе сказать, что сюда за мной около десяти часов должна зайти моя знакомая дама. Швейцар накрыл на стол. Они прошли в столовую. Из комнаты я не могла следить за разговором. Но в течение этого времени я думала об услышанном. Я еще продолжала размышлять, когда мой хозяин открыл дверь одной иностранке. После приветствий, произнесенных вполне равнодушно, все они вошли в комнату. — Я тебе очень благодарен, Шарлотта, — сказал мой хозяин, — что ты дала мне возможность познакомиться с одной из прелестнейших дам этого мира. — Та-ра-та-та! Мой миленький, графиня де Сенегитика есть и будет для тебя запрещенным плодом. Впрочем, я сведу вас с тем условием, что ты предварительно уберешь все «остатки». И, обратившись к графине де Сенегитик, Шарлотта сказала ей следующее: — Я тебя познакомила с таким типом, которому не следует верить и придавать значение даже тем его словам, которые покажутся тебе наиболее искренними. Раза два или три я, как и другие женщины, была его любовницей; если бы у меня хватило смелости говорить о том, что я думаю, я бы созналась в том, что его жалею… Впрочем, у него есть подруга, которую он обожает. Все, что он делает и говорит с нами, это только по привычке так проводить время. — О! — прервал мой хозяин. — Безусловно. Эта болтовня ровно ничего не стоит: не пасть в его объятия — вот единственное средство для того, чтобы он хоть немного любил тебя и уважал; он чувствует признательность за удовольствие. Это прямо чудовище! Мой хозяин с суровым видом разливал ликер. — Почему вы не отвечаете? — спросила у него графиня. — Шарлотта не поняла того краткого временного воодушевления, которое у меня перешло потом в грусть; она употребила очень много усилий для того, чтобы задеть меня своим несправедливым осуждением, которого я вовсе не заслуживаю. Иногда я страдаю меланхолией… — Я знаю, что это такое, — сказала графиня. — Еще нужно верить некоторым чувствам, чтобы выбросить из головы скотскую страсть. Я очень сентиментален, прекрасная графиня. Иногда у меня без всякой на то причины является желание плакать. Я не знаю, понимаете ли вы меня… — 922 —
|