|
Затем она принялась вдруг плакать, и плача причитала: — Не нужно огорчаться… не нужно огорчаться… Сначала она только причитала, но скоро начала реветь во весь голос и все сильнее и сильнее… Ее толстый живот, огромная грудь и тройной подбородок поднимались, как волны, от этих всхлипываний. — Перестаньте, Марианна, — говорила я ей. — Еще услышит хозяйка и придет сюда. Она не слушала меня и еще пуще заливалась: — Ах, какое горе!.. Какое большое горе!.. Меня тошнило от водки и сердце болело при виде слез Марианны, и я тоже заплакала… Все-таки… она недурная женщина… Но мне скучно здесь… скучно… скучно! Я предпочла бы служить у кокотки или даже в Америке. Глава шестая1 октября . Бедный барин! Мне кажется, что я была слишком резка с ним тогда в саду. Может быть, я меру перешла? Он, глупый, воображает, что ужасно оскорбил меня и что я неприступная добродетель. Ах! эти умоляющие взгляды, они как будто всегда просят извинения у меня… Хотя я стала любезнее с ним, он мне больше ничего не говорит о своих чувствах; он не решается еще раз на прямую атаку, не решается даже прибегнуть к классическому приему — попросить пришить пуговицу к штанам. Это грубый прием, но часто удается. Боже мой, сколько я попришивала этих пуговиц на своем веку! Однако видно, что в нем кипит страсть, что он все более и более страдает от этой страсти. Но он становится вместе с тем все более робким. Ему страшно решиться на что-нибудь. Он боится окончательного разрыва и не доверяет моим ободряющим взглядам. Однажды он подошел ко мне с каким-то странным выражением в блуждающих глазах и сказал: — Селестина… вы… вы… очень хорошо… чистите… мои сапоги… Очень… очень… хорошо… Никогда… их… так… не чистили… Я так и ждала, что последует прием с пуговкой. Но нет… Барин задыхался, глотал слюну, как будто он съел слишком большую и слишком сочную грушу. Затем он позвал свою собаку и ушел. Но вот что было еще забавней. Вчера хозяйка уехала на базар — она сама все закупает на базаре; барин ранним утром ушел с ружьем и собакой. Он рано вернулся, убив трех дроздов, и тотчас вошел в свою уборную, чтобы принять душ и переодеться. Нужно сказать, что барин очень чистоплотен и не боится воды. Я подумала, что момент был благоприятный, чтобы попытаться сделать ему удовольствие. Бросив работу, я направилась к уборной и в течение нескольких секунд простояла у дверей, приложив ухо к замочной скважине. Барин ходил взад и вперед по комнате, насвистывал и напевал какую-то песенку. Я слышала, как он двигал стульями, открывал и закрывал шкафы, как струилась вода из душа, как он вскрикивал «ах», «ох», «фу», «бррр». Вдруг я открыла дверь… — 740 —
|